Вот тут уже все посмотрели на
Яника.
— Да врет он все! — гнусаво выкрикнул
подросток.
— Да? А как ты тогда в переулке
оказался?
— Да я… — растерялся Яник. — Да мне
Димка сказал, что ты там на дереве застрял, вот! — нашелся с
ответом он.
Тут уже все снова посмотрели на
меня.
— Так ты же не в первый раз чужое
отнимаешь! Может посмотрим, что у тебя дома припрятано? Или где ты
хранишь гильзу, которую у Ваньки забрал? А как ты пирожок у Мишки
отобрал на той неделе не только мы, но и девчонки с соседней улицы
видели! А тогда ты меня как избил? Чуть не помер я! Если бы не
дядька Сафрон, который тебя оттащил, так и остался бы я там лежать,
где ты меня пинал. Не так скажешь?
— За дело тебя пинал! — набычился
Яник. — Ты меня белополяком обозвал!
— Так тогда сколько про белополяков
говорили? А тут я услышал, что ты поляк. Ну и попутал, — развел я
руками.
Может я сейчас и выбивался из образа
семилетнего пацана, которому такие речи не свойственны, но мне было
плевать. Получать ни за что у всех на глазах ремнем я не
собирался.
— Вот! — вскинулся Ян. — Сам
признаешь, что за дело!
— Так не до смерти же за такое бить!
Ты вон какой сильный. Почти как взрослый, — Яник подбоченился,
признавая мои слова. — Так выпорол бы, как дед Демьян предлагает, и
дело с концом. А ты — убивать меня кинулся! И убил бы! Вон
смотрите, сколько он мне синяков тогда наставил, — я тут же скинул
с себя рубаху.
Синяк на лице люди и до того видели,
но это — дело житейское. А вот то количество синяков по всему телу,
что у меня до сих пор не сошли, удивило многих. И плевать, что мама
и раньше причитала, что меня сильно побили. Списывали на то, что
она мать и своего сына жалеет. А тут — сами убедились.
— Говоришь, отнимает у вас вещи, как
тать? — протянул дед Демьян и посмотрел на Валентина Казимировича.
— Проверить надо.
Инженер глянул на сына и с неохотой
кивнул.
— Проверим.
Наше наказание временно отложили. До
выяснения так сказать. А через день, когда все мои слова
подтвердились, и вовсе решили, чтобы отец меня тихо «по-семейному»
выпорол. Остальные мои друзья то же самое получили. Зато Янику
досталось от всего общества. Еще одно отличие местной культуры от
того, что было у меня «в будущем» — люди тут не замыкались в своей
семье и судили всем обществом и довольно часто. Так что Яника
выпороли на этот раз прилюдно. А его отцу еще и выговор по
партийной линии влепили. За ненадлежащее воспитание сына. Последнее
— самый суровый приговор оказался, как я понял из слов отца. После
такого мы с Яником почти не пересекались. А вскоре и его отца на
другой завод перевели.