– О чём задумалась леди? – Рейнард Мальсибер оказался прямо
передо мной во время смены фигур во время контрданса. Плавно подняв
руки, чуть соприкасаясь ими, мы стали обходить друг друга.
– О Хогвартсе. Темпестарий* Абрахам Ронен в «Магическом
вестнике» пишет, что не обещает тёплого сентября, но октябрь и
ноябрь сделает менее промозглыми.
– Профессор Ронен? Он будет вести у вас Чары. Создание погоды –
его хобби, мисс Блэк, он будет завлекать первокурсников на кружок
погодных чар.
– Вам нравятся Чары? – спросила я, услышав, что следующей
фигурой будет большая линия. Подав руку Мальсиберу, я последовала
вместе с ним к центру зала.
– Ритуалистика и Тёмные искусства больше.
– Тёмные искусства и ЗОТИ ведёт профессор Галатея Вилкост?
– Да. В «Еженедельнике Зловреда» регулярно публикуются её
статьи, если не читали, рекомендую. Очень едко и по делу. Мой отец
говорит, что профессору надо написать учебник «Прокляни и не убейся
сам».
Подошёл наш черёд разделяться: Мальсибер закружил в танце Селию
Бёрк, я встала в пару к молчаливому Нэйтану Крэббу и продолжила
размышлять.
Все в моём окружении буквально дышали волшебством. И это не
преувеличение: в разговорах постоянно мелькали названия и детали
ритуалов, чар, зелий; заклинания и руны были неотъемлемой частью
жизни, начиная от обустройства быта, мелочей вроде вышивки на
одежде (даже если это лишь инициалы владельца) и заканчивая
отчуждением земельных участков в пространственные складки.
Я смутно представляла, что волшебники делятся на классы. Во
всяком случае, мать неоднократно проверяла, хорошо ли я запомнила,
с кем и какие виды отношений я могу себе позволить. Во время
немногих практических наблюдений за людьми, вроде прогулки по Косой
аллее, лондонскому кварталу «Волшебный фонарь» или йоркской
Чапел-Филдс, я видела незримое деление на тех, кто считал магию
частью себя, и тех, для кого волшебство не стало привычным. Как
Блэк, я должна была быть из числа первых, но ощущала себя частью
вторых.
*В средневековых преданиях Темпестарии были магами, создающими
погоду, которые жили среди простых людей и обладали способностью
вызывать или предотвращать штормы по своему желанию. По этой
причине любой, кто считался создателем погоды, был предметом
уважения, страха и ненависти в сельской местности.