- Стоп! – крикнул Коган. – Володя, отойди в сторону и отдышись.
Пойдёшь на толчок – пописай в баночку. Смотри, нет ли у тебя крови
в моче. А тебя, малец, с удовольствием взяло бы Гестапо. Бьёшь
безжалостно. Но Гестапо больше нет. Поэтому у нас делать тебе
нечего. Дуй к своим гимнастам.
- А с нами попробуешь? – задорно спросил самбист с подбитым
глазом.
- Ну уж нет. Вы умеете работать ногами. Поймаешь меня за штаны и
выбьешь мной ковёр. Мне это надо?
В общем, бенефис прошёл удачно, если не считать, что, публично
унизив боксёрское сословие, я нажил себе две дюжины
недоброжелателей. Тот самбист протянул мне пятерню и представился
Женей, пригласил – заходи. А потом меня оттянул в сторону их
тренер. Я его тоже видел в институте физкультуры, но не заострял
внимания, неприметный такой чернявый мужчина с азиатским прищуром
глаз. Роста не более метра шестьдесят пять, очень плотный, от
тридцати до семидесяти лет, точнее никак не определишь.
- Мальчик, послушай. Откуда ты знаешь карате?
- Слово такое слышал, а что?
- Ты ударил беднягу нижним ёко-гэри в голень. Чуть выше – тот бы
остался без колена.
- Я же не из Гестапо…
- Пробил цуки в почку. Допустим, прямые удары рукой – не
редкость. Но вот уширо-маваши-гери во вторую почку, а с твоей
растяжкой гимнаста мог и в голову ему засадить, хоть тот выше
ростом, это вообще…
- Спасибо за доброе слово, сэнсэй. Только карате – это большой
комплекс. Я знаю несколько ударов, пригодных на улице. Ногами бью
только до уровня пояса, иначе штаны порву. Стойки, блоки, связки…
Простите, нет.
- А эти удары – откуда?!
- Дядя в разведке служил. Пацаны на улице кое-что показали.
Отработал, для улицы хватит. Если на неподготовленного нарвусь,
типа того Володи, уложу на асфальт или в больничку. Ну а в целом,
сами подумайте, какой из меня боец в неполных девять лет?
Азиат рассмеялся.
- Хорошо, что понимаешь своё место. И кураж у тебя есть. Вот
только мелочь трясти – нехорошо.
- Таки я вас умоляю! – я «включил еврея». – Клянусь, ни копейки
не вытряс. Просто среда у нас такая. Социальное окружение. Мне
хватает мелочи на карман, потому что сдаю мамины бутылки из-под
молока и кефира. И папины коньячные, но он мало пьёт.
- «Социальное окружение», надо же, - он продолжал веселиться. –
Парень, тебе правда исполнится девять, а не двадцать девять?