А вот Владимир Ботвинник, двукратный чемпион СССР по боксу, за
нами посматривал. И алчущий глаз тренера, всегда ищущего молодые
таланты на предмет переманить к себе, почему-то задержался именно
на моей персоне. Однажды, когда основательно вымотался у папы Кима
и едва шевелил ногами по направлению к кубрику гимнастов, тренер
преградил мне дорогу.
- Здравствуй, гопник.
- И вам не хворать.
- Что так неуважительно?
- За гопника.
- Так сам пацанов моих пугал: гони мелочь из карманов.
- Ах, это… - я потёр физиономию, по которой крепко прилетело
ногой, и ещё не успел залатать ущерб. – Так они почему-то именно
шпаны боятся. На пушку взял, они зассали. Я из интеллигентной
семьи, папа – доцент, мама диссертацию пишет.
- Интересно. Многие мои с Розочки и Карла Либкнехта, их
грушевские гоняют, оттого в бокс записались, ты их по больному
резанул… Ладно. Знаешь, кто я?
- Естественно. Почётный мастер спорта, неоднократный победитель
и призёр чемпионата Союза, главный в Минской СДЮШОР по боксу, что
на Волоха. Почему-то ни разу не боксировал ни на Европе, ни на
Олимпийских, - его досье я знал из аудиолекций инопланетянина, а
ещё одну деталь узнал здесь: - Погоняло ваше – Ботя.
- Хм… И правда подкованный малёк. Коль обо всём этом в курсе,
выходит, боксом интересуешься?
Лицо у него было мягкое, чуть полноватое. Совсем не типичное для
человека, собственноручно разбившего сотни других лиц. Не о нём пел
Владимир Высоцкий: бить человека по лицу я с детства не могу.
- Интересуюсь. Правда. И не для улицы, мы и так комаровских
гоняем. Бокс – это не драка, а спорт, искусство.
- Вправду так считаешь?
- Ну не идут же в фехтование, чтоб научиться протыкать людей
железяками. Пустой разговор, Владимир Владимирович. До двенадцати
никто меня в бокс не возьмёт и не пустит.
Тёзка Путина, в то время совершенно неизвестного паренька,
задумчиво пригладил коротко стриженую шевелюру.
- Есть варианты. В любом правиле можно найти исключение.
- К вам в «Спартак» мама не пустит ездить. Далеко, с
пересадками.
- Ага… задумывался. А к Владимиру Львовичу? На «Динамо» от
бульвара Луначарского прямой трамвай идёт.
- Он же меня в штыки принял, когда я отдубасил его питомца.
- А что ты хотел? Прилюдно унизил его школу. Исправимо. Он таки
мужик отходчивый, - Ботвинник вздохнул, посмотрел на меня
внимательно и вдруг спросил: - У тебя в родне евреев не было?