- Кто к нам пожаловал! – усмехнулся Володя. – Шпанёнок с
Луначарского! Что ты здесь забыл?
- И вам здрасьте, коллеги, - при слове «коллеги» грянуло дружное
ржанье, смеялись даже незнакомые мне пацаны, не катавшиеся в
спортлагерь – или за компанию, или уже наслышанные про тот
конфликт. Не смутившись, а меня смутить сложно, продолжил: -
Начинаю сегодня заниматься у Владимира Львовича.
Моня аж руками всплеснул.
- Сегьёзно? Не боишься? На гинг отвёгтку не возьмёшь!
Я подошёл к нему вплотную и громко, чтоб все слышали,
шепнул:
- Тебе как товарищу по команде признаюсь: у меня пистолет
есть!
Он отшатнулся.
- Вот, я же говорил, малёк – голимый понтогон. Такой мелкий, а
уже… - вставил Даня.
- Лучше скажи! – в отличие от приятеля, Моне было не до шуток. –
Пгизнайся, пыгнул бы меня отвёгткой?
- Только при угрозе жизни. Поверь, никого ещё не протыкал. И
проверять не хочу. Но рядом – Комары, частный сектор. Там
беспредельщики куда хуже, чем наши, с правой стороны Якуба Коласа.
Не будешь готов драться до конца – хана.
- Бля… Даже не знаю.
- Моня, мы теперь в одной лодке. Если на тебя наедут, вступлюсь
как за себя. Без скидок и компромиссов. Но и от тебя жду такого же.
Мир?
- Миг… - он колебался секунду или две. - Но погоняло «гопник» –
твоё, Валегик.
При этом не подписался броситься за меня с одной гранатой против
двух танков. Зато в зал зашли общей толпой, мне не пришлось вертеть
башкой в ожидании нападения сзади. Коган мазнул по нам взглядом,
велел построиться, потом махнул рукой: все – бегом. Как он рискнул
поставить в общий строй малолетку, весьма далёкого от
двенадцатилетнего возраста – у него спросите.
Разминка была общей, и для новичков, и для продолжающих, и для
разрядников. Просто бежали недолго, чисто для разогрева. Зал
пересекали ряды скамеек, и не сложно догадаться – тренер заставил
двигаться, перепрыгивая скамейку с правой стороны на левую и
обратно.
Гимнастическая скамейка невысока, её и восьмидесятилетняя
бабушка одолеет. Но только один раз. Через несколько минут мышцы в
икрах ног начинают забиваться, каждый прыжок даётся тяжелее, потом
– мучительнее.
Я заметил пристальный взгляд Когана и поблагодарил себя, что с
детсада занимался самомучениями со скамейками и скакалкой. Да и
гимнастика не прошла даром. Иначе отвалился бы через пару-тройку
минут, под насмешки других боксёров.