Хотя почему чья-то? Вон он, виновник всех его бед. Раскачивается
рассматривает жертву, готовый сожрать того, кем наигрался. Протяни
руку и… Схвати за горло, сдави до хруста в ладонях и держи, пока
трепыхающееся тело не обмякнет, пока глаза не выкатятся удушьем и
не остекленеют…
— Какой ты оказывается злой. — Прошипела змея, и рассмеялась. —
Твои желания забавны. Что же ты меня так разочаровал Максим
Гвоздев, а точнее Художник. Я надеялся увидеть прекрасную игру, а в
итоге наблюдал глупую смерть. Ты так лихо начал, и так бездарно
закончил.
Полоз внезапно окрасился красным цветом, и с его клыков закапала
кровь.
— Убьем его. Он не достоин жизни. Слабая, тупая кукла дала себя
подстрелить. Он разочаровал нас, он плохой игрок. — Все вроде тот
же шипящий голос, вот только поменялась интонация, и Максима окатил
могильный холод, покрывший душу льдом страха.
— Нет. Я не согласен. Каждый имеет право на ошибку. — Змей
внезапно окрасился в зеленый цвет лета, и воздух наполнился
запахами разнотравья. — Он будет играть дальше. Он такой забавный,
он достоин жить. — Волна любви растопила лед в сердце, согрев
теплом.
— Как же мне вас примирить. — Змей стал обычного окраса. —
Видишь Художник, как ты умудрился своим глупым поведением,
поссорить две мои неразделимые половинки. — Полоз задумался и
опустил голову на кольца свернутого тела, закрыв глаза. — Подожди
немного, я подумаю, как с тобой поступить.
Цвет змеи менялся постоянно, видимо в зависимости от того, какая
в данный момент сущность говорила, но в слух не произнеслось ни
единого слова, ни единого звука, даже шипящие дыханье прекратило
доноситься до слуха стоящего в оцепенении Художника.
Так продолжалось довольно долго. Тяжело стоять, ждать и
смотреть, как решается твоя судьба. То, что сейчас идет выбор между
тем, чтобы вернуть его в мир игры, или окончательно убить, Максим
понял, и вдруг ему так страстно захотелось жить, что он смог
выдохнуть из себя:
— Хочу. — Но тут же горло перехватило спазмом, и вкус крови
усилился.
Змей медленно поднял голову, и с интересом посмотрел на свою
игрушку.
— Ты меня удивил. В этом месте могу говорить только я. Те, кто
тут иногда бывает, стоят, слушают и молчат. Ты смог прервать спор
моих сущностей, и они в первый раз согласились друг с другом. Они
обе согласились, что ты странный. Но вот убить тебя или нет, решать
уже буду я.