Через три дня учебник был съеден – в переносном, конечно же,
смысле – и мозг потребовал продолжения. Так что уведомил бабушку о
том, что переезжаю жить к тёте Рае в Воронеж, ибо добираться каждый
день по три часа до университета – слишком долго. И вообще мне
электрички не нравятся. Деревянные сидения жёсткие, а таскать с
собой подушку под попу, чай в термосе и булочки в дополнение к
книгам – тяжело для моего возраста. Бабушка, конечно, повозмущалась
немного, но единственным способом меня удержать было посадить на
цепь, так что вскоре я уже устраивался на так не любимой мной
скамейке и махал ей из окна.
Тётя Рая с дядей Юрой моему появлению удивились. С чего бы
вдруг, хе-хе? Ладно бы у бабушки телефон был – тогда да, тогда я бы
мог позвонить… если бы знал их домашний номер. Но я его не знал, и
телефона у бабушки с дедом в деревне не было. Так что удивляться
тому, что гости появляются вот так внезапно – не логично на мой
взгляд. Тётя Рая даже родителям моим по такому случаю позвонить
попыталась. Наивная! Папа с мамой и младшим братом на полевых на
Командорах. Без меня, плак-плак! Везёт же некоторым. Эх!
Вобщем, позвонила тётя Рая на Камчатку, а ответила ей тамошняя
бабушка, да и рассказала тётушке немного о моей самостоятельности.
А бабушка Женя (та, что камчатская) к моим самостоятельным
похождениям относилась весьма спокойно. Она заверила тётушку, что
это вполне нормальная ситуация, и было бы неудивительно, если бы
вместо того, чтобы приехать к ней, я внезапно появился дома на
Камчатке. Тётушка, конечно, весьма прифигела от такого ответа, но
линию свою о недопустимости небезопасных прогулок детсадовца гнуть
продолжила. А зря, ибо на следующее утро, стоило тёте Рае отвлечься
на захныкавшую младшую дочку, я отправился в университет. Вечером,
конечно, пришлось выдержать небольшую головомойку от тётушки и пару
нотаций от её мужа, но хоть до наказаний не дошло в этот раз.
На следующий день меня заперли в квартире на ключ, так что
пришлось спускаться по верёвке с балкона, благо был всего второй
этаж. Вернулся вечером как ни в чём небывало, с очередной книгой в
руках и заявлением, что если они не хотят, чтобы я жил с ними, то
договорюсь о проживании в университетском общежитии. Дядя с тётей,
конечно, сначала обиделись, но потом мы с ними обстоятельно
поговорили за чашкой вечером на кухне. Даже продемонстрировал им
свой фотоальбом и рассказал историю его создания. В результате меня
таки освободили от надзора и дали свободный доступ к собственной
судьбе. С того для я почти каждое утро ездил на кафедру или в
университетскую библиотеку (они в разных корпусах), куда Пётр
Макарович помог с доступом.