Вздрогнув от испуга, она на мгновение теряет равновесие и,
взмахнув руками, цепляется за верхнюю полку. Случайно задетый
фарфоровый кофейник летит на пол и разлетается на несколько
черепков. Внутри меня тоже что то разбивается. В голове звенит
дьявольский издевательский хохот. Я слышу скрежет собственных
зубов. Фарфоровый кофейник был первым в ее коллекции.
– Только не это! – с ужасом восклицает Сара, соскальзывая
с табурета и падая коленями на пол. С неподдельным отчаянием
и слезами на глазах она сгребает фарфоровые осколки в кучу. –
Как же так… – бормочет, пытаясь сложить части разбитого кофейника.
Целой осталась только, как мне казалось, намертво приклеенная
крышка.
Застыв на месте, я с обреченностью смертника смотрю,
как Сара переворачивает один из черепков, обнаруживая на внутренней
стороне закрепленный скотчем полиэтиленовый сверток. У меня есть
время, чтобы остановить ее, вырвать из рук то, что никогда
не должно было в них попасть, найти сотню объяснений и заставить
поверить в них, но я не делаю ровным счетом ничего. С каждым вдохом
внутри растет понимание, что, возможно, все, что я делал, вело меня
именно к этому моменту. Может быть, я устал притворяться кем то
другим, даже отдаленно не похожим на меня настоящего. Вероятно, я
достиг точки невозврата, за которой всех нас ждет кромешный ад.
В глубине души я всегда знал, что Сара станет той, кто заставит
меня остановиться. Потому что именно с нее все
и началось.
– Что это? – растерявшись, она роняет извлеченный
из пленки медальон.
И у меня снова появляется возможность остановить маховик
событий и необратимых последствий, но я бездействую. Я жду, когда
она сама все поймет.
Потянув за цепочку, Сара поднимает с пола антикварную
вещицу и трясущимися пальцами открывает золотые створки. Дрожь ее
тела рикошетит по мне, но я не чувствую ни страха, ни смятения.
Только мрачное предвкушение, от которого закипает кровь.
Сара не смотрит на меня, но я замечаю, как волоски на ее
руках встают дыбом, когда из медальона выпадает белокурая прядь
волос. Взглянув на вклеенное фото, она вскакивает
на ноги.
– Агата… – зажмурившись, с отчаянным стоном выдыхает Сара,
мгновенно узнав запечатленное на снимке лицо. – Агата… Боже, –
побелевшими губами повторяет она, как в бреду.
Обхватив себя руками, Сара поворачивается ко мне спиной,
не отдавая отчет в том, какой опасности подвергает себя прямо
сейчас. Никто до нее не был так абсурдно беспечен. Напрочь
отсутствующий инстинкт самосохранения делает Сару идеальной
жертвой, но меня топит чудовищным разочарованием. В моих фантазиях
все происходило иначе. Она кричала, сопротивлялась, сражалась и,
только полностью выбившись из сил, смиренно принимала мою
абсолютную власть над собой, преклоняясь перед моим могуществом
и силой. Она единственная должна была понять и увидеть то, что
не замечали другие… Злом тоже можно управлять.