– У меня для тебя подарок. – Сделав несколько шагов
вперед, застываю у нее за спиной.
Сара выключает гончарный круг, не закончив работу,
и оборачивается, суетливо вытирая пальцы об фартук. Ее взгляд бегло
скользит по моему лицу и замирает на фарфоровой шкатулке
с золоченой короной на фигурной крышке. Я протягиваю ей антикварную
вещицу, с удовлетворением наблюдая, как в голубых глазах загорается
восторженный блеск. Кукольная безупречность ее лица удивительным
образом сочетается с внутренней чистотой и наивностью. Спустя
столько лет Сара по прежнему остается непосредственной, искренней
и хрупкой, словно маленькая девочка, случайно шагнувшая во взрослую
жизнь.
– Невероятно. Где ты ее достал? – Сара любовно оглаживает
пальцами декор из искусно вылепленных цветов и изогнутые ножки
шкатулки.
– Купил на аукционе в Германии.
– Ты меня балуешь, – она косится на стеллаж со своими
глиняными фигурками, верхняя полка которого занята редчайшими
изделиями из фарфора. Шкатулка с короной станет седьмой
в эксклюзивной мейсенскойколлекции. Все предыдущие
тоже были подарены мной.
– Истинную ценность этой вещи способна понять только ты, –
искренне улыбаясь, бессовестно лгу. Истинную ценность знаю
только я. То, что она держит в своих руках, невозможно измерить
деньгами. – Тебе нравится?
– Да, безумно, – кивает она, наконец взглянув мне
в глаза. – Спасибо.
Я вижу неподдельное смущение и благодарность в небесного
цвета радужках. Внутри все трепещет, разгоняя черное пламя
по оголенным нервным окончаниям. В такие моменты мне хочется
признаться ей во всем, но этого никогда не случится. Потому что моя
исповедь станет для Сары началом конца.
– Подожди, я уберу шкатулку и сварю нам кофе, – мягко
улыбнувшись, она поворачивается ко мне спиной и направляется
к стеллажу, занявшему всю стену от пола до потолка.
Забравшись на деревянный табурет, Сара осторожно ставит
мой подарок между фарфоровым кофейником из лимитированной коллекции
и пузатой бутылью восемнадцатого века. Напоследок Сара бережно
гладит пальцами фигурную крышку шкатулки, не пытаясь ее открыть.
Она не единожды пыталась это сделать с другими моими дарами, но я
использую самый надежный клей, не оставляющий ни единого шанса
заглянуть внутрь без риска повредить эксклюзивное
изделие.
Внезапный удар грома сотрясает стекла и ощутимой вибрацией
проходит по мансарде. Сверкнувшие следом зигзаги молний озаряют
небо, крупные капли бьют в окно, стекая прозрачными ручьями.
Завороженный разбушевавшейся стихией, я на считанные секунды
упускаю из вида Сару, тем самым совершая роковую ошибку.