Я не останавливаюсь, машу крыльями,
аккуратно поднимаюсь на сто метров. Маны мало, но ветер ещё
попутный, если сильно экономить – то хватит. Я просто лечу вперёд,
не в силах повернуть голову и посмотреть за спину. Но заставляю
себя. Там – пусто. Лишь красное пятно и тысячи туш тварей,
разбившихся об воду. Драконов нет, электрический гул пропал. Меня
пробирает дрожь, я едва не теряю контроль над крыльями. Заставляю
себя смотреть строго вперёд, только вперёд.
Желтоватая полоска берега сменяется
покрытой травой землёй, чтобы смениться искажённым лесом, перейти
скверную каменистую землю, оборваться берегом озера… опять земля…
болото… лес, и ещё лес, и ещё… скверна меняется свои проявления,
меняет тварей. А впереди маячат горы. Те самые. Они тянутся к небу,
вырастают с каждой секундой. Видно начало предгорья, плато,
небольшую рощицу и текущий ручеёк. Вот та самая тропинка, полого
тянущаяся к прорехе в склоне.
Я подлетаю к пещере: из неё тянет
тёплым воздухом, а во входной заброшенная печка для розовых
оболочек, целы каменный холодильник и половинчатая загородка на
входе. Спускаюсь и отлетаю к рощице. Водосбор ручья засорился за
год, вполовину заполнен землёй, но цел, и вода – кусает прохладой
кожу, когда я опускаю морду, глубоко пью. В животе пробуждается
лёгкий голод, царапает желудок. Терпимо, у меня три микла, они
справятся.
Бывшее хранилище орехов из
псехвотрубок и каменная раскалывательница – всё на месте, на
пологом участке холма. Рядом с ними я снимаю ящик: сначала заднюю
лямку. С передней приходится повозиться, роговые отростки не дают
снять, приходится перекувыркнуться животом кверху, только тогда
лямка скользит по внутренней гладкой коже шеи. Когтями задних лап
поддеваю крышку, отскабливая дурно пахнущий клей. Всё остальное –
уже не важно, и в форме ксата справлюсь.
Я раскрываю крылья и, активировав
«Полёт», вздымаю в небо. Мана чуть восстановилась, хватит до
верхушек горы. Тело покачивает ветер, но добираюсь без проблем.
Приземляюсь, опираясь сначала на задние лапы, аккуратно опускаю
оставшийся вес тела на локти, стараясь не касаться культями острых
камней. Уставшие с долгого перелёта крылья ноют, в местах
сочленение крыльев и спины будто воткнули гвоздики. Тянет как после
судороги, но и это пройдёт, только отдохну немного.