Сейчас я как раз сидел на одной из
лавочек, перекатывая на ладони три серебряных кольца. Они остались
с быстрой нежити, единственный трофей со всех пяти. Та тварь носила
их на мизинце, большом и средних пальцах – и по скверному стечению
обстоятельств кольца мне впору. Я никогда не видел, чтобы
порождения оставляли после себя тройные вещи. Там, у орков, ботинки
всегда оставались поодиночке, притом у скверны фетиш на правую
обувь и чаще всего я находил левую. Кольца явно магические, но на
их поверхности нет ни печатей, ни прочих магических
узоров.
Стоит ли пытаться подать в них толику
маны и привязать к себе, или дождаться возвращения на южный
континент, и сначала проанализировать? Второй вариант. Я не знаю,
как пойдёт моя охота на порождения, и сколько я смогу подготовить
заллай. А так, в случае чего, можно будет что-то да
продать.
Аккуратно положив кольца в тряпичный
мешочек и положив в один из сундуков вместе с шёлком – я вышел на
улицу, готовясь к тяжёлым дням. Надо добыть кракчатов для кожи и
натаскать еды, благо всё это должно быть в ближайшем скверном лесу.
И псехвотрубок заготовить, чтобы нежить к земле прикалывать. И я бы
с удовольствием сходил на север, в левую часть свободного овала. В
половине дня пути эта свободная зона соединяется с другой
трёхкилометровым хвостом, пересекающим небольшую речушку. Я прошёл
её вброд, найдя удачное место. Но в часе ходьбы по течению реки –
озерцо. Оно во власти скверны.
Под водной гладью вальяжно перебирали
лапами Гварнарские ондатры скверны – смесь из головы бобра с
вертикальной крокодильей пастью и сегментированным телом из
десятков туловищ дикобразов, покрытых длинными и прочными иголками.
Порождения не плавали, но шли по дну озера и его берегам, скрываясь
под водой.
У озера было ещё одно порождение, уже
виденное на южном континенте, недалеко от имперского города Магнар.
Разросшаяся трава с тонкими и длинными мечевидными листьями, в
холодную пору теперь окрасившиеся в красный цвет, а на длинных
стеблях вместо коричневых трубочек – початки кукурузы, но будто под
кожицей не плотный початок, а гроздь крупного винограда. Аштольская
рябина скверны. Я теряюсь в догадках, как нечто подобное можно было
назвать рябиной. Но, так или иначе – её надо изучить. И понять, как
твари на её охотятся. С неё остаются корни, притом двух видов,
внутренности початков, стебли и толстые основные прожилки листьев.
Что-то из этого может быть съедобным.