Их отношения развивались стремительно. Каждый день они
уединялись на скамейке за домом старейшины. Первое время отвлекали
мальчишки. Ползали поблизости в кустах, то и дело мешая голубкам
дурацкими вскриками или замечаниями. Хан злилась. Ругалась на них.
Гнала прочь.
Через три дня своего добилась. Мальчишки исчезли. Им надоело
присматривать за Васей. В ауле хватало более интересных дел. Вот
тут Вася и дал волю рукам.
Хан не возражала. Дрожала в его объятьях, как тростиночка.
Позволяла все. Лишь корсет запрещала трогать. «Это для мужа», –
повторяла она, отводя жадные пальцы Васи, стремившиеся добраться до
нежных девичьих грудок.
За объятиями, поцелуями, вздохами, стонами и ласками время
летело незаметно. А вокруг набирала силу весна. Таял снег. С гор
бежали ручьи. Потеплевший воздух кружил голову.
И Хан таяла и текла. Грамотный петтинг в Васином исполнении
доводил ее до исступления. О том, чтобы зайти еще дальше, речь не
шла. Им и так было хорошо. Умелые ручки Хан помогали Васе снять
напряжение. Видимо, на женской половине девочек, предназначенных
для гаремов, учили не только ткать холст и вышивать галуном.
Милов, конечно, понимал, что Хан слишком юна, что в том
обществе, из которого он попал на Кавказ, ему бы за такие шалости
надавали по шапке. Зато в этом мире за ним могли наблюдать десятки
глаз, и ничего ровным счетом не происходило. Никто на него с шашкой
не бросался.
Осуждали ли он себя? Нет! Он не в XXI веке. Он – раб с обритой
головой и в лохмотьях. Пусть ревнители устоев окажутся в его шкуре,
и тогда поговорим о пределах допустимого в взаимоотношениях полов.
Если на пути к его цели Васе предложили бы трахнуть Бабу Ягу, он
снял бы портки не задумываясь…
— Хан! – однажды спросил Вася свою воздыхательницу. – Ты можешь
узнать у Хази, где он меня нашел?
Сперва девушка не поняла. Васе пришлось приложить много усилий,
чтобы на пальцах растолковать, что он от нее хочет. Его запас
черкесских слов рост не по дням, а по часам, но трудностей в
общении еще хватало.
На следующий день Хан объяснила Васе, что его привели с востока.
Даже указала неприметную тропинку, уходящую в горы. Это был
серьезный прорыв!
— Ты можешь мне обувь раздобыть? – спросил без особой надежды
Вася. И указал на свои ступни, обмотанные тряпками.
Хан уперлась ему рукой в грудь. Внимательно всмотрелась.
Проблеск понимания мелькнул на ее разрумянившимся личике. Она
погладила ладошкой сильное плечо, от которого млела.