— Гони! — гаркнул он на возницу, и дрожки покатились прочь,
набирая скорость.
— Удирают!
— Бей колдунов, православные!
— За всё ответят!
Заревев диким зверем, толпа рванула к нам. Кажется, только что
начался чумной бунт — бесполезный и губительный для всех
участников.
Протяжным “вжжжих” отозвался палаш, вытащенный Кижом из ножен.
Но смысла в холодном оружии сейчас было немного — подпускать к себе
толпу я не собирался. Впрочем, убивать горожан я не хотел тоже:
только кровавой бойни мне в биографии не хватало.
Когда Агнес обучала Ксюшку работать с Талантом, я подсмотрел у
неё магические приёмы с электричеством. Бросаться молниями
оказалось совсем несложно, но и толку с них почти не было. Далеко
не достанешь, а маги легко прикрываются от них щитами. Тогда мы с
Анубисом придумали забавную штуку, которую сейчас я собирался
опробовать на толпе.
Вытянул руки вперёд, растопырил пальцы и рявкнул:
— Стоять!
Толпа не только громче загудела, но и не подумала
останавливаться. Анубис глумливо ухнул, и с моих рук сорвалось
целое облако тонких молний. С треском и шипением оно метнулось
прямиком на толпу и врезалось в людей. Слабенькие разряды впивались
в руки и лица, “кусая” электричеством. И тут же перескакивали
дальше, на следующего человека, оставляя “укушенного” вопить и
орать благим матом. Здоровью такая “процедура” почти не вредила, но
доставляла весьма неприятные ощущения.
— А-а-а-а!
Слитный крик потряс толпу, получившую удар “электрошоком”. Роняя
вилы и дреколье, народ рванул в разные стороны. В переулки и через
заборы, куда угодно, лишь бы подальше от меня и моих молний.
— Ну вот, — Киж с недовольным видом вернул палаш в ножны. —
Опять вы не дали мне подраться, Константин Платонович.
— Дмитрий Иванович, какая тебе радость рубить обывателей?
Он пожал плечами.
— Так дворян под рукой всё равно нет. А вилы, знаете ли, тоже
опасное оружие. Помните, как меня в живот ими ткнули? Дырки потом
несколько недель затягивались.
— Мне бы твои проблемы, Дмитрий Иванович.
Улица перед нами практически опустела. Только возле забора, с
трудом держась на ногах, покачивался в стельку пьяный сапожник. Он
потеребил кожаный фартук на себе, поправил картуз на голове и
пальцем указал на меня.
— А-у-а-у-э!
Не в силах выразить мысль словами, сапожник развёл руками и
подвёл итог своим размышлениям: