Я был уверен, что через полгода увезу из Сум весь набор молодого
любителя суржика, и в Москве мне придется серьезно поработать над
своим произношением, чтобы вернуть его в общепринятую норму и
избавиться от того, что учеными называлось «фрикативным южнорусским
«г». Но это будет нескоро, а пока я отдался на волю провидения и
местного диалекта, чтобы побыстрей стать тут своим хотя бы в первом
приближении.
***
Торжественное заседание действительно закончилось через двадцать
минут – вернее, через двадцать три, Макухин ошибся совсем
чуть-чуть. Потом меня выловил Чепак, который строго наказал
остаться на банкет, на который позвали не всех. Впрочем, банкет –
слово слишком громкое, этот прием пищи был, скорее, похож на
завтрак в каком-нибудь турецком отеле средней руки в благословенные
нулевые. Мы с женой тогда успели воспользоваться некоторыми
послаблениями в службе и пару раз смотались во «всё включено», так
что я хорошо представлял, как выглядит грамотно организованный
фуршет. Здесь его организовали неправильно.
Расставленные буквой «П» столы, которые плотно облепили стоящие
званные и избранные – стульев не предполагалось. Блюд с закусками
было много, но распределение подкачало – на одном конце всё могло
быть заставлено скупым набором фруктов, а на другом горами лежала
мясная нарезка. Только что алкоголь официанты расставили
более-менее равномерно, а наибольшее изобилие наблюдалось у
перекладины буквы «П», где обитали секретари обкома и прочие
официальные лица, включающие и моего полковника. Они, кстати,
вкушали сидя – в отличие от передовиков и передовиц.
Мне досталось место с краю длинной ноги «П», как раз рядом с
мясным изобилием, в котором почетное место занимали разные виды
сала. Я вспомнил заповедь про большую семью и постарался клювом не
щелкать – впрочем, закуска как раз спросом не пользовалась. У меня
было ощущение, что за три с лишним часа собравшихся замучила жажда,
поэтому пили они как не в себя, пьянели быстро, и то один, то
другой выбывали из дальнейшего состязания. Кто-то уходил сам,
кого-то уводили всё те же комсомольцы, которые, наверное,
передавали бесчувственные тела персональным водителям для вывоза их
по домам. В целом всё было даже благопристойно.
Соседей я не знал – большинство были с производств и колхозов с
совхозами, и они меня интересовали мало. Но компанию я поддержал –
даже выпил с одной женщиной, оказавшейся бригадиром на свиной
ферме, которая начала было мне рассказывать про своих четвероногих
подопечных, но её, к счастью, сразу же отвлекла соседка. В итоге
моя рюмка – она была больше похожа на стакан – так и осталась
наполовину полной, а я пользовался своим местоположением и
дегустировал местное сало.