– Хорошо, Маргарита Павловна. Расскажите о последнем задержании
по нашему направлению.
– Это... – встрял капитан.
– Я задал вопрос Маргарите Павловне, – оборвал я Сухонина.
– Прошу прощения, – он тут же дал задний.
Рита оглянулась на коллегу в поисках поддержки – и буквально
залпом выпалила:
– Шестнадцатого декабря одна тысяча девятьсот семьдесят первого
года был задержан Дудник Игнат Петрович сорока трех лет,
преподаватель философии в Сумском филиале Харьковского
политехнического института...
– Марксистско-ленинской? – вклинился я.
– Что?
– Философия, спрашиваю, марксистско-ленинская?
– А... Да, конечно.
– Хорошо. И в чем же его обвинили?
– На лекциях и семинарах он продвигал идеи национализма и
собирался создать среди студентов кружок, в котором хотел обсуждать
независимую Украину...
Девушка произнесла это на одном дыхании, а я вспомнил будущее.
Похоже, на Украине действительно «полный завал», как сказал
полковник Денисов. И метастазы этого завала периодически проникали
в Сумы.
– Григорий Степанович, – я повернулся с Сухонину, – арестом
этого философа вы руководили?
– Нет, – он помотал головой. – Мы только предварительную
проверку провели. Задерживали его ребята из Киева. Туда же и
увезли... следствие, насколько я знаю, ещё продолжается, но нам не
докладают, так, знакомые кое-что говорили. Лет на пять закроют,
думаю.
– Ясно, спасибо... А ещё что?..
***
Вопреки моим опасениям, диссиденты в Сумах были – не много, но
достаточно. Конечно, не личности вроде Якира или Алексеевой, но на
учете числились немецкие полицаи времен Великой Отечественной,
которые недавно отсидели свои четверть века и вернулись в родные
края. Правда, никакой видимой активности они не проявляли,
поскольку были калеками не только морально, но присмотра всё равно
требовали.
Встречались в Сумах и националисты вроде того философа Дудника.
Власти УССР почему-то опасались бороться с подобной публикой с
подобающим большевикам размахом, вместо этого устраивая что-то
очень похожее на бои подушками в пионерских лагерях. В процессе
рассказов новых подчиненных у меня сложилось впечатление, что
примерно так в Москве идет борьба с тем же Якиром, про которого все
всё знают, но почему-то держат на свободе и даже платят гонорары за
воспоминания об отце, который в этих воспоминаниях предстает душкой
и великим полководцем.