В круге вечного возвращения - страница 27
После вчерашнего тренажа на восстановление, получается отлично. Хоть эту координацию движений поправил.
Прямой удар опрокидывает обидчика. Он, нелепо взмахнув руками, с громом падает. Спиной плашмя, на пол. Пока он соображает что произошло, вырываю книжку у него из рук, и переступив через тело направляюсь к столику — рисовать.
За спиной медленно, как сирена заводится Кашин.
Сначала принимает положение сидя, но видно сообразив, что так как-то неправильно, поднимается на ноги.
И нахрена? Вот сидел бы и ныл! Какого же надо было подниматься именно на ноги? Чтобы громче было слышно и лучше видно для всех?
Наверное да. Другие, если их завалят на пол, то сидят и плачут. Ждут, когда прибежит воспиталка, поднимет на ноги и примется наказывать всех правых и виноватых.
Кашин же стоит поодаль и размазывает сопли по лицу. Я же делаю вид, что тут совсем не причём. И старательно давя в себе спешку, перерисовываю воробья. Пока не пришли воспитатели. И не начали выяснять что за вой такой. Надо, пока не поставили в угол, хотя бы пару попыток сделать. Пару воробьёв. А после, уже в стоянии в углу, покорячусь на отработке уже другой точной координации движений — ног и рук.
В руках — коричневый карандаш. Не простой, как ранее, да и стёрки нет. Ну и пусть! Главное бумаги много. Можно много её попортить эскизами. А получится или нет сейчас - это уже как повезёт.
Руки не слушаются, всё время получаются какие-то кривые линии, вместо тех что надо. Невольно напрягаюсь, что само по себе уже плохо, и воробей получается кривым. Но из под карандаша, хоть медленно, но появляются общие черты птицы.
На мгновение отрываюсь от процесса и оглядываю целиком что получилось.
Глазомер плохой. Пока. Так что даже клюв у птички получается кривой. Но не беда — общие пропорции, кажется, таки выдержал. Клюв - где надо, крыло — похоже также вышло не плохо. Глаз — где надо, а не как у большинства рисующих птицу, где-то не на месте.
Кстати же: у большинства неопытных рисовальщиков срабатывает стереотип — они рисуют глаз значительно выше линии рта, как видят на себе. А у птиц далеко не так — у них глаз чаще всего на продолжении линии клюва.
Закрашиваю верх головы птицы, где у воробьёв эдакая тёмная «шапочка» с характерными более тёмными пятнами. Чуть-чуть добавляю в пятна чёрным, чтобы были различия в тоне. Аккуратно наношу несколько штрихов на грудь, хвост птицы и на крыло.