— Люблю до одури.Просто башню сносит.
Таю. С ума схожу от его слов. Мне кажется это сон! Хочется ущипнуть себя. Максим только что сказал, что ЛЮБИТ меня!
— Твои слезы убивают меня, детка.
Резко отворачиваюсь в сторону, избегая очередного обжигающего поцелуя, от чего белокурые пряди рассыпаются в художественном беспорядке по темной наволочке.
— Нет! — упираюсь кулачками в каменные неподатливые плечи Максима.
Он словно гора, которую невозможно сдвинуть с места, если только, сам не позволит. Садулаев неохотно, но, все же отстраняется.
Смахивает с моего лица мягким движением ладони разметавшиеся пряди волос и вопросительно заглядывает в глаза.
— Что такое, детка? — шепчет хрипло.
Так трепетно, так нежно, что это не может не тронуть. Но характер берет свое.
Я намерена все выяснить. Закрывать глаза на происходящее — это самообман!
— Ты был с ней в клубе? — задаю вопрос в лоб. Я намерена поставить все точки над «i».
Брови Максима максимально съезжаются в одну прямую линию.
— Ты о чем?
Негодующе фыркаю и недоверчиво поджимаю губы.
— О тебе и этой…
Я не в силах произнести имя рыжей соперницы вслух, язык не поворачивается. До того противно. Мерзко.
Максим садится на кровати и устало проводит ладонью по скулам, покрытым однодневной густой щетиной.
— Что опять творится в твоей хорошенькой головке? — пронзает прямым, уверенным взглядом. — М-м-м? Что ты еще придумала, Ангелина?
Так не смотрит тот, кто привык что-то скрывать, но червь сомнения гложет где-то внутри, не давая покоя.
— Дима все рассказал! — не свожу взгляда с Максима, прикусив губу, оцениваю реакцию мужчины на произнесенные слова. Не дрогнув в лице, он приподнимает в привычном красноречивом жесте бровь.
Неожиданно саркастически хохотнув, Макс резко встает с кровати.
— Серьёзно? — Настроение Садулаева меняется ровно на триста шестьдесят градусов. — Дима рассказал?
Черты лица становятся будто острее, четче, напоминая разозлившегося хищника. Чувствую себя так, будто неосторожно и совершенно необдуманно, дернула за ус бенгальского тигра. Максим в таком бешенстве, что даже не замечает мое откровенное смущение.
— Мелкий засранец, — бурчит себе под нос, направляясь к прикроватной тумбочке.
Открывает верхний ящик и несколько мгновений тратит на то, чтобы изучить его дно. В руках Максима оказывается белый открытый конверт.