Выходило, что группа молодняка
спустилась в подвал, развлечься, посмотреть скачанные фильмы,
поиграть в "запрещенку", а потом один из парней козырнул покупкой -
свежим человеческим лицом. Конечно, никто из них не прочитал
инструкцию. Парень попытался заменить лицо самостоятельно - и вот
что из этого вышло.
- Вы идиоты! - злился Глеб. - Сначала
нужно уходить в безопасный режим, потом снимать кожу от лба к
подбородку, и только потом менять. Это же биологический-аппаратный
комплекс! Не фаланги на пальцах ломать, бляха муха.
- Он так и сделал, - щебетали
подростки. - Он почти надел... потом что-то пошло не так. Закричал,
что жжется, что тут воняет дымом, дерьмом, что крысы какие-то бегут
и стал срывать, расцарапывать...
- Кажется, дефект, - сказал я,
собирая в пакет куски разбросанной вокруг кожи. - Мы не справимся,
надо везти в клинику.
- Его заблочат и исключат из реестра,
мы же вам не для этого звонили! - защебетали подростки вновь.
- Успокойтесь, говорливые. У нас свои
клиники.
Глеб помог мне подхватить парня
подмышки, сам взялся за ноги и мы, чертыхаясь и проклиная холодную
ночь и молодняк, вынесли тело на улицу. Одинокий прохожий вдалеке,
увидев нас, видимо тут же перерасчитал маршрут и свернул в темный
переулок.
Мы погрузили подростка на заднее
сиденье. Я сел за руль, Глеб - рядом.
- Куда катится мир? - злобно процедил
он, потирая виски. - Сдирают себе лица, чтобы покрасоваться перед
девчонками, видал?
- Раньше стрелялись на дуэлях, теперь
вот так.
Я завел мотор и направил автомобиль к
старой нелицензированной клинике, в которой такие же, как мы,
старые нелегалы из прошлого мира, возвращали обдолбанных новейшими
технологиями людей к их искусственным жизням.
- Мой прадед был хирургом, - не
успокаивался Глеб. - Нормальным, настоящим то есть. Он лечил людей.
Если человек попадал в его кабинет, значит действительно нуждался в
помощи. Никто не заменял сердце просто так. А разве этот молодняк
нуждается в чем-то? Будь моя воля, прямо сейчас вышвырнул бы этого
паренька из машины. Пусть бы походил без лица, с заблокированной
страховкой и отчислением из универа. Научился бы жизни.
- Но ты же не выбросишь. Что ты еще
умеешь, кроме как менять прошивки, разблокировать и ломать
DLP-системы у них в мозгу и менять органы?
- Жить умею, - огрызнулся Глеб. -
Потому что у меня в груди настоящее сердце. Не замененное, понятно?
Сколько нас таких осталось в мире? Процента два? Когда этот вот
молодняк подрастет, а мы передохнем - не останется никого живого.
Будут бродить биороботы с сердцами, как с кулонами. Без чувств,
эмоций и с синтетической любовью на флешках.