Под ней, на серой ткани с головой волка, лежала Дени.
Свернувшись комочком вокруг гигантского лилового яйца.
Человек, вошедший в камеру, был невысок ростом и одет большею
частью в серое. Синий плащ с капюшоном скрывал его фигуру, а лицо
укутывала повязка, какую носят песчаные дорнийцы. Но самым странным
была рука. Длинные, тонкие когти высовывались из рукавов там, где
должны были быть ладони.
— Что за дурацкий фокус?! — Джейме был зол и трезв, он не слышал
голоса Серсеи уже несколько дней и не был настроен на развлечения.
— Кто ты?!
— Неведомый, — ответил негромкий голос, приглушённый тканью.
— Ты ждёшь, что я поверю? — изумлённый подобной наглостью, и
глупостью подобной наглости, вопросил Джейме.
— Ничуть. Мне ли не знать, что ты отверг богов в своём сердце?
Но боги, сьер Джейме — боги не отвергли тебя.
— Вот уж уволь от благочестивой чуши. Чего тебе надо? Признания?
Но в чём? Я даже не знаю, за что брошен в тюрьму! — он подозревал,
конечно, но об этом говорить каким-то клоунам в костюме богов не
собирался.
Самозваный «Неведомый» уселся на табурет. Джейме чувствовал его
взгляд — внимательный и цепкий, неотрывный. Неуютный.
— Зачем мне твоё признание, сьер Джейме? Я и так всё знаю, —
ответил он немного печально. — Я пришёл не спрашивать, а
говорить.
— Да-да, спасти мою душу.
— Спасти свою душу может только сам человек, — поучительно
сообщил самозванец. — Бог не делает выбор за человека, только судит
последствия этого выбора. Ты свой выбор сделал.
— Да-да, я знаю, цареубийца, — Джейме закатил глаза. Для того,
кто якобы знал всё, самозванец был поразительно несведущ.
— Цареубийца, да. Отец был очень удивлён, не сомневайся, — тот
усмехнулся в тряпку. — У одного тебя хватило смелости это сделать.
Один из семерых, ты оказался хоть в чём-то рыцарем. Уничтожил
злодея, защитил слабых.
В его голосе не было издёвки, только печаль.
— Но куда выше этого — твоя заслуга перед Матерью, — серьёзно
продолжал самозванец.
— Перед богиней брака? Ты точно издеваешься, — нервно ответил
Джейме.
Проклятый скоморох говорил вещи, которые Джейме думал — не раз и
не два, в недобрую минуту, когда рядом не было Серсеи, чтобы
поцелуями, касаниями, голосом развеять тёмные мысли. Нет, это не
было страшно. Просто неуютно.
— Перед Матерью, — повторил тот строго. — «Разве мы не должны
защищать и её тоже?»