Джейме вздрогнул. Холод, хотя ему неоткуда было взяться в
чёртовом замке, где все стены были теплы, как полуостывшая печь,
пронзил его с головы до ног. «Нет, пустяки, — успокоил он себя. —
Случайное попадание. Не более того».
— Она кричала и молила о помощи, но никто не отозвался, — сказал
Неведомый. — Только ты. И за этот выбор тебе многое простится, сьер
Джейме. Я многое тебе прощаю.
— Что ты хотел мне сказать?
— Сущий пустяк, в сущности, сьер Джейме. Что та, ради кого ты
готов идти в огонь и в воду, принять железо или пеньку... неверна
тебе.
Напряжение схлынуло, как приливная волна. Какая чушь. Он почти
поверил — на какой-то миг позволил себе поверить...
— Нет, не потому, что она жена короля, — махнул рукой Неведомый.
— Ты никогда не думал, зачем ей Лансель? И почему сьер Мерин Трант
хранит её покои, когда ты далеко? Я знаю твоё сердце; оно полно
мечтаний, которым ты оборвал крылья, и веры, которую ты задушил. Из
осколков мечты и веры ты создал прекрасную даму, но как всё,
сотворённое человеком, она... фальшива, мой сьер.
Неведомый поднялся, печально покачал головой и вышел вон.
Пара дней плотной, плодотворной работы с другом Робертом — и Нед
чувствовал себя одновременно вконец измотанным и совершенно
счастливым. Это было возвращение в прошлое, в молодость, когда
Роберт вечно куда-то рвался, а Нед вечно старался его придержать и
направить в нужное русло.
Только раньше с ними был ещё Джон, способный указать, какое
именно русло — нужное, а сейчас... сейчас были только сомнения.
Каждый раз, когда он советовал, он тридцать раз потом думал: а
верный ли дал совет? А к чему приведёт этот путь? А вдруг приведёт
не туда? Вдруг это русло — канал к океану ошибок? В детстве он
читал или слышал, что долгие годы королей просили поменять символ
власти Десницы с цепи на брошь, и долгие годы короли отказывались.
Теперь он понимал почему.
Цепь должна оставаться цепью.
Он на мгновение остановился у светлицы. Рикон твердил склады,
пытаясь прочесть «Баратеон», пока Арья и Бран сдавали Верису
таблицу умножения. И как всегда, у Арьи получалось намного
лучше.
— Пятью пять — двадцать пять, шестью шесть — тридцать шесть,
семью семь — сорок семь, — скучным голосом твердил Бран.
— Последнее неверно, — безжалостно отрезал Верис.
— Но так в рифму! И ритм не собьётся!