— Арья! — Кейтилин нахмурилась. — К мейстеру, немедленно. И как
ты умудрилась обжечься?
— Я попробовала забрать у неё эту штуку, — Арья хмуро кивнула на
яйцо, поднимаясь с кровати. — Вдруг это оно сделало?
— Но Дени...
— Я не знаю, как, ма! Но я не вру, сама попробуй!
Кейтилин осторожно протянула руку, и ощутила жар, как от
раскалённого металла. «Пошли мне терпения, Старица, и сил всё это
понять!» — она так устала за вчерашний день, устала от мыслей и
откровений, и сегодняшний обещал быть ничем не лучше, а Дени
обнимала раскалённое яйцо как ребёнок обнимает подушку.
— Если мейстер скажет, что ожог не сильный, можешь вернуться
сюда, — разрешила она дочери.
Когда Петир болел после поединка, Лиза сидела с ним, не Кет. Кет
должна была быть леди и соблюдать приличия. Арье дано быть рядом с
подругой в трудную минуту, и не дело матери отнимать у неё такую
драгоценность.
— Молодые боги доченьку забрали,
Демоны Валирии за другой послали.
Плачет королева, а король смеётся —
Дети уходят, песня остаётся...
— А ты, Нянюшка, прекращай уже. Спой что-нибудь весёлое, должна
же ты знать хоть одну весёлую песню, — резко велела Кейтилин. Ей
нужно в септу, молитва поможет справиться с раздражением, успокоит
душу, направит мысли к работе и прочь от тревог.
В пустой септе перед Матерью горели свечи. Верис,
коленопреклонённый, скорчившийся, замер в молитве у ног статуи,
прижавшись лбом к постаменту. Сколько он так стоит? Неужто всю
ночь, с тех пор, как вчера вечером Лювин прогнал его от постели
сестры, велев себя поберечь?
«Тяжко ему. Сначала принц, теперь эта сонная болезнь...», — Кет
вспомнила, как болела Лиза, вскоре после изгнания Петира, и как она
тогда тоже по ночам прокрадывалась в септу молиться о сестре.
«Милостивая Матерь, если Лиза поправилась, то пусть и Дени тоже», —
попросила она и зажгла свечи для Старицы.
Сегодня нужно было не только разобраться со всем, что принес
вчерашний день — нужно было ещё составить список королевских
невест, подготовить всё необходимое к отъезду Неда и детей,
заказать им приличные южные одежды... у леди Старк каждый день
хватало забот.
«И ещё, Мудрейшая, прошу тебя, не дай мне слишком много думать о
муже и его поступке, я не хочу на него сердиться. Я слишком долго
на него сердилась, мне нужна эта опора в нынешнем потоке
безумия».