По глазам стоящих можно было
догадаться, что просто ужином я не отделаюсь. Ну, я принёс свои
извинения, а если им захочется чего-то большего, то я всегда к их
услугам.
Дворжецкий зыркнул на своих друзей,
потом подтянулся к скамейке, где оставил сброшенные вещи. Он с
трудом натянул трусы, штаны.
Годунов протянул было руки:
– Господин Дворжецкий, позвольте мне
оказать вам помощь?
– Предлагайте свою помощь кому-нибудь
другому, – огрызнулся тот в ответ. – Мне подачки не нужны!
– Ну, я только хотел осмотреть ваши
раны, – отошел Годунов. – Я не думал ни о чем дурном…
– Да пошел ты…
Фырчащий, как разозлённый кот,
Дворжецкий поднялся. Непослушными пальцами он кое-как застегнул
рубашку. Я наблюдал за ним без грамма сожаления. Он сам заслужил
свою долю.
– Я так просто это не оставлю! Вы…
Вы… Вы вылетите из училища! – прокричал Дворжецкий мне в лицо.
После этого он двинулся к двери.
– Господин Дворжецкий, я бы не
усугублял ваше положение, – проговорил я ему вслед. – Чтобы вы не
задумали – прошу вас, откажитесь от своих мыслей! Вы же успели
убедиться в моей мстительности!
– Вы ещё не знаете на что способен
род Дворжецких! Мы никогда не прощаем обид! – с вызовом проговорил
он.
– Княжич, лучше не надо, – встал на
его дороге Курбский. – На мой взгляд вы заслужили своим поведением
то, что произошло!
– В самую последнюю очередь я хочу
знать про ваш взгляд! – ответил Дворжецкий. – У меня есть свои
глаза, и я сам всё могу видеть!
– И куда же сейчас смотрят ваши
глаза? – подал голос Батори.
Батори и Курбский были единственной
преградой на пути к двери. Остальные однокурсники отошли в
сторону.
– Они смотрят вслед царевичу,
которого должны погнать из училища за аморальное поведение! –
бросил княжич. – Не следует никому вставать на моём пути!
– Господа, пропустите, пожалуйста,
господина Дворжецкого, – проговорил я. – Он сам выбирает свой путь.
Напоминаю, господин Дворжецкий, что я считаю наш спор решенным. Мы
квиты. Дальнейшие ваши поползновения на мою честь принесут только
неприятности!
– Я сам решу, что мне делать! –
огрызнулся Дворжецкий и двинулся к двери.
Батори и Курбский разошлись в
стороны.
Дверь за Дворжецким закрылась с
громким хлопком. Мы переглянулись.
– Куда, по-вашему, пошел княжич? –
спросил Курбский.
– Меня сдавать, – покачал я головой.
– Показывать мои ночные утехи.