— Ну, с богом! — выдохнул Коста,
который резко и решительно постучал в украшенную резьбой дверь дома
номер три по нечетной стороне. Первый номер у самого боярина Люта
был, а дальше только ворота княжеской цитадели.
Каменный особняк внутри оказался не
слишком велик по меркам Константинополя. В здешнем климате не
протопить огромных залов с куполами, уходящими в небо. И тем не
менее, дом был богат безмерно, о чем кричали ковры, которыми полы
застелили сплошь, гобелены на стенах и шелковые обои, которыми
хозяева затянули каменную кладку. Мило и со вкусом. Вертикальные
открытые поставцы, которые в Словении почему-то называли стенками,
ломились от драгоценной посуды и, оценив ее цену, Коста внес
кое-какие коррективы в предстоящий разговор.
— Здесь ожидайте. Госпожа скоро
выйдет к вам, — рабыня-гречанка присела в странном поклоне, щипнув
подол платья, и удалилась, бесшумно ступая по толстому ворсу
персидского ковра.
Когда распахнулась дверь, и в
комнату вошла женщина лет тридцати пяти с властным лицом, Коста
торопливо вскочил и согнул спину в поклоне.
— Садись, Константин, — услышал
он.
Будущая теща смогла его удивить. И
вроде бы обычная боярыня на вид, похожая на героиню похабных
солдатских баек, но нет… Глаза Любавы были умны, проницательны и
насмешливы настолько, что Коста выбросил еще пару фраз из тех
заготовок, что припас для этой встречи.
— Итак, — сказала боярыня глубоким
грудным голосом. — Ты просишь руки моей дочери. Причем не дочери
маршала, а именно моей. Почему?
— Потому что этот разговор я хотел
провести именно с вами, а не с ним, — развел руками Коста. — А о
ваших талантах, госпожа, я слышал столько, что не имею ни малейших
сомнений: ваша дочь — истинное сокровище. По крайней мере,
«Известия» до сих пор не написали о ней ни слова, а это,
согласитесь, о чем-то, да говорит.
Любава расхохоталась, отчего лицо ее
сразу потеряло маску снисходительного высокомерия, и она на миг
даже стала симпатичной. До этого будущая теща особенного
впечатления на Косту не произвела. Уши растопырены, носик вздернут,
лицо конопатое. Не отличить от простой бабы. В любую весь зайди,
там десяток таких найдешь. Только один перстень на пальце боярыни
дороже всей той веси стоит.
— Звонимир рассказал мне о тебе, —
сказала, наконец, Любава, когда закончила хохотать. — Ты интересный
парень, Константин, и у тебя неплохой путь впереди. Но есть одно
препятствие. Моя дочь должна жить так же, как живет сейчас. Что
можешь дать ей ты, который весь свой капитал в тысячу солидов,
пожалованных князем, готов потратить на вено.