Я отвернулась…
А когда тяжелое тело Давида упало на пол, я содрогнулась.
– Боже.
Я проглотила ком в горле и стала лихорадочно вспоминать, сколько минут после остановки сердца живет головной мозг.
Пять минут. Точно.
Я много читала об этом: сердце перестает работать, а вот мозг еще живет.
Это безумство.
Шестьсот секунд на прокрутку своей жизни… буду ли я в его воспоминаниях? Вспомнит ли Давид меня как свою последнюю женщину в жизни?
Я схватилась за телефон, звонок сняли моментально.
– Надеюсь, у тебя хорошие новости?
– Он мертв, – я тяжело задышала, – ты обещал прислать людей для очистки… здесь мои следы.
– Я все сделаю. Уходи оттуда.
Я оделась, бросила в сумку телефон и позаботилась, чтобы в квартире Давида не осталось моих вещей.
Вино из бокалов вылила в раковину. Не став разбираться, какое из них было с ядом, вымыла с мылом оба. Я стерла с пола остатки пролитого и бережно убрала в сумку ампулу.
Я заботилась о себе на автоматизме. В голове было перекати поле, а внутри нещадно пекло как от боли.
Прошло ровно шестьсот секунд, когда я вернулась в спальню. Когда я подошла, Давид не дышал, и огромное бордовое пятно определяло его сердце…
– Прости.
Я коснулась его холодной руки и тут же бросила ее.
Это кощунство.
Ровно, как и пытаться оправдаться перед трупом, который никогда тебя не услышит.
– Из нас двоих мог выжить только один.
Я захлопнула дверь его квартиры и кое-как добралась до своей – той, что на другой стороне.
Первым делом я разломила симку надвое, бросила ее в мусорку и вытащила из-под кровати подготовленную дорожную сумку.
Вот и все.
Старые вещи сбросила по дороге в аэропорт, там же нацепила на лицо черные очки – чтобы вдруг кто не увидел смерть в моих глазах.
Вот и все.
Этой ночью сердце Давида истекало кровью, а в моем, кажется, погас всякий свет.
Начало нового дня я встречала в самолете Москва-Новосибирск и искренне верила, что все самое ужасное – позади.
18. Часть 2. Глава 1
– Давида больше нет.
Несколько дней назад самый жестокий из мужчин стал моим первым. Первым мужчиной, любовником. Он обещал меня защищать и хотел мне понравиться.
У нас была ночь, полная страсти и огня. Давид смеялся надо мной, когда я смущалась, и шептал на ухо всякие нежности, когда мне было больно. Я тяжело дышала, но сладко принимала его.
– А затем я выстрелила.