— Да, все верно.
— Поздравляю. В первое время вам придется изучать технику
безопасности, драить помещение до блеска, словно моряку на боевом
корабле в первый год службы, выполнять мелкие поручения членов
команды.
— Я на всё согласен! — выпалил я и тут же спохватился, — только
бегать за пивом или водкой в магазин я не буду.
Я невольно перевел взгляд на Артура. Мне почему-то стало
неудобно за свою поспешность.
— Этого не потребуется, но мы не просим ответа прямо сейчас и не
торопим вас. Сначала вам нужно выздороветь и выписаться из
госпиталя, — он смешно назвал больницу госпиталем, — затем
посоветоваться со своими родными. Причины же вам ясны,
Александр?
— Да, конечно, Игорь Николаевич.
— Вне зависимости получите ли вы одобрение, вам придется
посетить милицию, возможно не один раз.
— Мне матушка уже сказала об этом, она приходила чуть раньше
вас.
Трубецкой едва кивнул, улыбнулся и продолжил:
— И наконец, наверное, самое неприятное, если вы придете в гараж
учеником, то вы должны быть готовы к товарищескому суду и
серьезному разговору с руководством автобазы, которое также
является руководством нашей гоночной команды.
В груди все горело. Если всё так, как рассказывает Трубецкой и
менты действительно меня не станут сажать то, я готов.
Ради того, чтобы попасть в команду я был не прочь спуститься в
ад и вернуться обратно. Товарищеский суд для меня не казался
помехой.
Я пройду эти несколько часов позора, лишь бы меня приняли. А
вообще зачем этот товарищеский суд? Я тут же ответил себе на этот
вопрос. Люди хотят быть уверены, что принимают на работу юношу,
который все осознал и не будет творить такой дикой чепухи в
будущем.
— Спасибо вам большое, Игорь Николаевич. И вам ребят, спасибо
большое, — я посмотрел на Артура, Славу и Николая, — простите меня,
что так вышло. Я не хотел разбивать машину.
— Ладно уж, чего после драки кулаками махать..
— Проехали…
Почти одновременно ответили посетители. Только Николай Соменко
стоял скрестив руки на груди и смотрел на меня волком.
— Ну вот и чудесно, — удовлетворенно резюмировал Трубецкой, — мы
пойдем, вы выздоравливайте поскорее, Александр. Кстати, по-моему
скромному мнению, вы, Александр, родились в рубашке. И еще вы были
абсолютно правы в прошлую нашу встречу насчет четвертого цилиндра
на Волге. Удивительно, что я сам этого не услышал.