Он едва кивнул головой в знак уважения, я не мог ответить тем же
так как лежал, но тут же спросил его:
— Игорь Николаевич, ваша фамилия… Можно вопрос?
— Слушаю вас, Александр, — он приостановился
— Вы по дворянской классификации, ну или как там, граф?
Мой вопрос вызвал у него тонкую улыбку.
— Александр, я давно отрекся от идеи какого-то особого
происхождения, от всех своих титулов, не считаю монархию
эффективным устройством общества, так же как и легитимной формой
правления. Все люди равны. Я такой же как и вы или, например, ваш
отец. Ничем не отличаюсь.
Он закончил, возникала небольшая пауза, которую тут же заполнил
Соменко.
— Игорь Николаевич был князем, а не графом, если бы не вернулся
из Франции в Советский Союз после Победы.
— Всего доброго, Александр, — Трубецкой еще раз едва поклонился
и направился к выходу.
Я все ещё обдумывал сказанное и тут же вспомнил, что среди
русских эмигрантов первой волны было много гонщиков. Мне хотелось
сделать приятно старику, поэтому я сказал.
— Я много читал про ваших.
Он приостановился и теперь поднял от удивления две брови, потом
почти рассмеялся своим приятным старческим смехом
— Про каких наших?
— Про русских гонщиков за границей: Бориса Ивановского,
Владимира Нарышкина, Дмитрия Набокова.
— Что же, я приятно удивлен вашей начитанностью, Александр.
— Я и про вас, кажется, тоже читал. Вы выиграли гонку в Италии,
на Сицилии. А ездили на Феррари «сто шестьдесят шестом». Под
номером «36», вот поэтому у вас на той Волге тот же номер. А еще в
повороте, при выходе на набережную, кстати а в 1950-х там вылетал в
море Альберто Аскари, ваш соперник Луи Широн отправил вашу Феррари
в отбойник. Преднамеренно, из мести за Стеци.
— Это правда, он был другом Стеци, который был весьма разгневан
на меня без причины, — Трубецкой наклонил голову в мою сторону.
— Журналисты потом писали, что вы, русский гонщик, сохраняя
чувство собственного достоинства, безо всяких эмоций пошли в бар
Hotel de Paris запивать горечь неудачи.*
Я попал в точку и по-моему растрогал старика до слез, которые на
мгновение блеснули в краешке его глаза.
— Александр Сергеевич, я вас недооценил, ну нельзя же так сходу
вытаскивать все мои скелеты из шкафа.
Он заинтересованно посмотрел на меня, потом попрощавшись с
остальными пациентами снова направился к дверям