— Ты чего хочешь, Щука? — я знал, что специально он провоцирует
конфликт, поэтому огляделся по сторонам, чтобы убедиться, что рядом
нет его шестерок, ведь он никогда не ходил один. Я мысленно вымерял
расстояние до его подбородка.
— Я? Познакомится с этой шалашовочкой. Сведи меня с ней. Охота
ей…
Он заметил начало моего движения и тут же отскочил назад. Годы
уличных драк не прошли для него даром. Но неожиданно для меня,
поднял раскрытые ладони на уровень плеч. Это жесть как бы означал
«сдаюсь». При этом ножик был зажат между пальцами, как шариковая
ручка.
— Всё, всё. Молчу. Больше о бабах ни слова? Обиделся, что ли? —
он снова перешел на ложный миролюбивый тон, его харя приняла
настолько издевательское выражение, что я готов был превратить ее в
кровавую отбивную, но сдерживал себя, — кстати, а что-то твоего
бати не видно? Не случилось ли чего. Вон его тачки уже почти неделю
не видно. Уехал что ли? По глазам твоим вижу, что что-то недоброе с
батей произошло.
Он явно знал, что отец отдал из-за меня машину.
— Или пришлось ее ментам отдать? Чтобы дело твое замазать? Ты
если чё, говори, у меня там знакомые есть. Порешаем все
вопросы.
Ах вот ты куда клонишь? Сейчас за решение вопроса попросишь
телефон Насти. Я молча стоял и наблюдал за бенефисом Щуки.
— Ты понимаешь, о чем я гутарю, а, Колесников? Ты же не глупый,
вроде. Ну если тебе там в больничке мозги не прооперировали.
Сечешь? Ты мне телефон той мадам, а я тебе с ментами все вопросы
закрываю. Гарантирую, что за угон дадут максимум условку, а то и
вообще дело закроют. А идет?
Жалкий манипулятор. Кто-то ему уже рассказал, что в ментуре
собираются отдать меня на поруки.
— Мамку, твою конечно жаль, ходила здесь – глаза на мокром
месте. Видел, аж сердце кровью обливается. Все соседи говорят такая
уважаемая женщина, а несчастная. Замуж за такого скря…
Он не успел договорить, я не планировал бить первым, но и
терпеть и выслушивать гадости про своих родителей.
Первым ударом я его шлепнул левой, как плетью по губам, не
сильно но и не слабо. Так чтобы чувствительно было, чтобы он вкус
своей крови почувствовал.
— Еще слово про мою мать или кого-нибудь из моих близких
вякнешь, я тебе зубы в затылок вобью, падаль!
Из окон начали появлятся лики соседей прильнувших к стеклам и
приотрыты створкам.