Я повторял за жрецом слово
в слово, и тут же забывал сказанное. Меня
не покидало ощущение, что я несу какую-то чушь.
Проповедник, напротив, был серьезен.
— Дозволь мне, смиренному
грешнику, следовать воле Твоей, восхвалять тебя и нести слово
Твое, с сего дня и до конца моих дней.
— я закончил повторять слова клятвы.
— Теперь дай мне свою
ладонь.
Я протянул руку жрецу. Ингольд
вытащил из рукава небольшое лезвие и быстро полоснул
острием. Отдернуть руку я не посмел — все это,
очевидно, было чертовски важно, хоть и выглядело ужасно глупо.
Кровь едва сочилась — я толком не согрелся,
а руки коченели на этом собачьем холоде.
— Сожми руку в кулак
и держи ее над Очищающей чашей.
Алые капли
срывались с руки и с шипением испарялись
на багровых угольках. Я насчитал семь капель, прежде чем
проповедник снова заговорил.
— Кровь и огонь, и чистые помыслы
да приведут тебя к спасению!
Все? Теперь я уже фараэлянин?
Чувствую себя точно так же...
— Первым делом, мальчик мой,
выучи семь заветов Фараэля, и удели особое внимание седьмому
завету. Вскоре ты поймешь, почему это так важно.
Ингольд
подошел ко мне взял за плечи. Только теперь, когда мы стояли лицом
к лику, я понял, насколько
высоким был жрец. Мы оказались с ним одного роста, и он смотрел мне
прямо в глаза, улыбаясь. Он расцеловал меня в обе щеки, а потом
взял мой томик со стола и вместе с холщовым мешком передал
мне.
— Отныне, мальчик мой, ты встал
на праведный путь, а я буду твоим проводником
на дороге к спасению души. Это будет нелегко
и потребует от тебя немало усилий, — он обошел
меня и, обхватив одной рукой, повел к выходу, — Лишь
избранным из посвященных, семплариям, почтенным
провозвестникам воли Фараэля, дозволено прикасаться и внимать
истинам, прописанным на страницах Красной книги.
Но я уверен, что эта вольность будет нам прощена, ибо
принесет большее благо. Наикратчайший путь к спасению многих
перевешивает чашу личных грехов.
Красиво стелит, вот только что ему
от меня надо? Так ничего и не сказал ведь.
Темнит.
— Береги это сокровище, как зеницу ока, —
Ингольд продолжал ходить вокруг да около. — Изучай при первой же возможности, а
я прослежу, чтобы тебе
не чинили препятствий. Ярые приверженцы старых богов будут
относиться к тебе с враждебностью, другие, не столь
категоричные в своей вере, будут холодны и подозрительны.
Я не сомневаюсь, что ты, мой мальчик, сможешь
проломить лед отчуждения.