Солдаты
поспешно ринулись исполнять наказ жреца и прытко поволокли
меня обратно, но в этот раз держали мягче, будто
опасаясь, что от меня на них какая зараза перейдет.
Я же держал рот плотно закрытым, беспокоясь, как бы
чуткие носы этих красномордых забулдыг не учуяли запах пива,
к которому я успел приложиться.
Вытолкнув
меня обратно к навесам у шахты, они удалились. Все, кто еще не
спал, глядели на мое разбитое лицо и тихонько забурчали
ругательства, не удостоив мою невзрачную торбу и взглядом. Я
пробрался к костру и уселся греться, борясь с желанием припасть к
страницам. Это может подождать, сейчас точно не
время.
До меня потихоньку начало доходить, что,
несмотря на посулы свободы, теперь я оказался в еще
более опасном положении. Кажется, жрец втянул меня в какую-то
игру, где моя жизнь окажется платой за ошибку. Раньше мне
нужно было опасаться лишь надзирателей, а теперь придется
бояться и своих товарищей. Ну и холода это
гребанного. Если бы у меня осталась одежда,
а не это жалкое тряпье, я бы и не мерз
вовсе. Дожить бы до весны.
— Чего
они тебя трепали-то? — спросил Нейр.
—
Обознались, — я сплюнул кровь и отер рукой губы, позабыв что ладонь
все-еще кровоточит, отчего лицо мое еще сильнее измаралось в крови.
— Думали, что я жреца
прибил. Помучали немного и отпустили.
И на том спасибо, живой.
—
Выродки. Развелось сучье племя и ползеть отовсюда. Эх,
попалися бы энти жрецы к нам лет эдак дцать пораньше, их бы добрые северяне вмиг по веткам развешали. Зуб
даю, это они тебя для
острастки обработали, шобы страху нагнать.
На мое
счастье, расспросы на этом закончились, а Нейр снова
затянул историю, и все понемногу отвлеклись от меня.
Может я зря переживаю? Нет. Не зря. Нужно быть втрое
осторожнее. Сейчас, особенно после казни Тирента, любое напоминание
о жрецах Фараэля будет опасным. А ведь я теперь
я новообращенный и стою по одну сторону
с безумными фанатиками. До сих пор в голове
не укладывается...
***
Зимний
холод никогда не покидает Нортренд насовсем. Добрую половины
весны разница вообще не
видна: все тот же снег,
сырость и пронизывающий ветер. Только и делаю, что
вкалываю с утра до вечера, не видя
белого света, все время под землей, как крот. Встаешь до зари,
возвращаешься с шахт после заката, и кажется, что солнца и нет
вовсе — есть только ночь и вечные сумерки.