Я бежал, следуя за светом
факела впереди, а сзади все громыхало. Я никогда
не бегал быстро, но сейчас несся так, что почти догнал
Джода и Верманда, самых резвых из нас. Наконец все стихло
и нас обдало клубами каменной пыли. Мы сбились
в кучу и пытались отдышаться. Только сейчас
я заметил, что я судорожно сжимаю торбу с книгой
в одной руке и кирку в другой. Когда я успел
их схватить?
— Ха, Тум меня побери, живые.
Живые! — борясь с одышкой запричитал вмиг протрезвевший
Инграм.
— А где Ларс?
— спросил Миккель.
Симонда тоже не было рядом.
В гробовой тишине мы осторожно двинулись назад, опасаясь,
что в любой момент обвал продолжится. Вернувшись назад,
мы наткнулись на заваленный проход и увидели
четырехпалую руку, что торчала из-под камней.
— Ларс!
Миккель бросился разбирать камни.
Мы присоединились. Повсюду была кровь, было ясно — Ларс
не жилец. Уже почти достав его из-под обломков,
мы шевельнули здоровый, в два локтя в поперечнике,
булыжник, и явно сделали это зря — камни лавиной
посыпались вновь. Джод схватил по голове
и мы поспешного его оттащили. Тело Ларса снова погребло
под булыжниками, только теперь вместо руки из завала
выглядывал его проломленный и сплющенный череп. Следов Симонда
мы не нашли.
Все так же молча мы отошли
от завала и повалились на землю. С моей головы
текло что-то теплое. Кровь. Видать зацепило все-таки. Ощупав рану,
я расслабился — рана пустяковая, скорее всего просто
резануло осколком. А вот в глазах чутка двоилось
и темнело. Нет, действительно становилось темнее — факел
прогорал. Мда. Замурованы в каменном мешке. Ловушка
Драмунгваарда стала изощренной издевкой над всеми моими надеждами.
Как говорил Даг: «к такому дерьму меня жизнь
не готовила!» Всецело согласен. Это уже перебор.
— Парни, — тихо зашептал
Верманд.
— Что еще, Верм, — убитым
голосом отозвался Миккель.
— Кажется, я слышу голос Симонда, —
Верманд показал рукой в темноту тоннеля. — Оттуда.
— Есть вести
c эрдинга?
— Да,
отец. Лагманы, это сборище глупцов, признали Давена виновным в
убийстве братьев Лудса и Матса. Самого Давена приговорили к фербангу
на десять лет, а его землю, жалкие два лиля,
передадут отцу насильников. Жена и дочери без дохода и земли станут
фелитилами, и теперь смогут надеяться лишь на попечение
фулька.
— Что ж, не самый худой
исход...