— Да чтоб меня!
— обломок деревяшки улетел в стену, — Дерьмо!
Миккель привалился к стене
и тяжко задышал. Верманд сплюнул, перехватил свою кирку
и двинул к двери, но прежде чем он размахнулся,
к нему подошел Ортвин.
— Дай-ка, сюда, — здоровяк
показал рукой на кирку, — Есть идея.
Мы обступили его, образовав
полукруг, а Ортвин просто стоял и разминал шею. Потом
руки и поясницу. Обернувшись к нам, он улыбнулся
и огласил свою идею.
— Если дверь нельзя открыть,
значит нужно ее сломать, — просто изрек великан.
Мощный удар отдался эхом. Следом еще
один. Он бил по петле. Еще раз — и оковка
отошла на полпальца. Мы дружно загудели, а Ортвин
продолжал наносить двери смертельные ранения. Спустя три десятка
ударов обе петли были безнадежно испорчены. Затем южанин засадил
острие кирки меж дверью и стеной, но с другой,
правой стороны, и нажал. Дверь еле заметно дернулась
и о камень звонко ударилась покалеченное кайло Миккеля.
Мы затаили дыхание.
Как только щель стала достаточно
широкой, чтобы просунуть руки, Ортвин бросил кирку и ухватился
за дверь. Уперев ногу в стену, он начал тянуть.
От напряжения он как будто стал еще больше, и, казалось,
даже на его лице проступили лишние мышцы. Что-то заскрежетало,
и, внезапно, с оглушительным грохотом дверь подалась
и рухнула, подняв клубы пыли.
Наши ликующие крики оборвал
нечеловеский рев Ортвина. Он заметил первым, как только пыль
поосела, а теперь увидели и мы. За стеной
не было прохода — все та же каменная кладка.
***
Мы сидели в тишине
и наблюдали, как в стене догорает последний факел. Алан
и Симонд тихо перешептывались, Инграм лежал плашмя, обхватив
голову. Троица боевых бондов устроились поодаль и молчали.
Джод сидел насупившись и поносил богов. Улле сидел рядом
со мной и натужно сопел: его живот выдавал негодующие
клокочущие трели и давал понять, что не намерен мириться
с вынужденной голодовкой — будет переваривать сам
себя.
Я же, напротив, при мысли
о еде испытывал тошноту. Как и всегда, коротал время
за книгой, пока свет позволял читать, и все же был
рассеян, много раз заново перечитывал все те же строки,
а смысл ускользал от меня. Улле толкнул меня в бок.
Я повернул голову и понял, что он со мной
разговаривал, но я, видимо, был слишком погружен в себя,
чтобы обратить на это внимание.
— Чего?