— Чего? Да не было
такого...
— Вот
и я не верю. Я к чему — отвернесси,
так он на таких, как я, смотреть будет.
А из этого добра не выйдет. Ни ему,
ни тем, кого повстречает. Ты держи его подле себя. Коль
не запаршивеешь, а ваш брат от податей
и теплого места быстро пузо растит и морду воротить
починает... Так вот, коль сам дурных дел сторониться будешь, так
и парня от греха подальше удержишь. Присмотришь
за ним, а? Даешь слово?
— Клянусь Фараэлем...
— Вот черт, Фараэлем клянисси...
Слово, говорю, дай, как мужик мужику!
— Даю слово, Каспар,
я присмотрю за Улле. Да и так бы его
не оставил.
— Оттого и верю слово
твоему, а не божеским присказкам вашим.
Ты уж не обижайся. Не все тут сказкам верят
да от божьих слов писают, есть и башковитые. Учти,
как бушь в следующий раз цирк устраивать.
— Хм. Хорошо.
— Доброй ночи, Хаген. Пойду
я...
Звезды мерцали, луна проблескивала
сквозь тучи. Странно это все. И как я оказался
на том месте, на котором оказался? Приглядеть
за Улле. Мне бы за собой приглядеть. Как же
я устал...
— Хаген?
У мля, напугал! Я дернулся
и высыпал пепел из трубки на лицо. Горячая песчинка
прокатилась по слепому глазу. Больно! Вот не видит, сука,
а болит. Улле робко мялся возле двери.
— Чего тебе?
— Мы уходим, да?
— Скорей всего.
— А когда?
— Когда...
— я замялся, не желая произносить вслух то, чем
думал. — Когда придет время, Улле. Я скажу.
— Мы же вместе пойдем? Или
нет? Ты с нами пойдешь?
— Ты что, подслушивал?
— Вы громко разговаривали,
и я слышал, — парень подсел ко мне, подтянув
колени к подбородку и обхватив ноги руками.
— Верманд поправится?
— Я не знаю, Улле.
Не думаю, что стоит на это рассчитывать. Я сделал
все, что мог, но не думаю, что этого достаточно. Лекарь
из меня неважный.
— Тогда я буду молиться
за него. Как думаешь, Фараэль услышит мои молитвы, если
я буду стараться?
— Эм, кхм. Ну, да, конечно.
Почему ты спрашиваешь?
— Ну, когда я взываю
к нему, он не отвечает мне, ничего не говорит,
а потом все идет совсем не так, как я прошу.
И даже совсем наоборот. Тебя он слышит, я видел.
Даже когда ты просто о нем говоришь, мне кажется, что
он сразу на тебя смотрит. У тебя даже голос
меняется, и ты такой... Со мной не так. Может
он злится на меня? Потому что я раньше не тем
богами молился? Поэтому мои родители... Поэтому я один, да?
Я в чем-то провинился, да?