— Нет. За Серебряным
Хребтом.
— Брешешь! Там не живет
никто.
— Как знаешь, Верм, тебе
видней, — я сбросил веревочные лямки. — Приехали.
Вот оно, море.
Я подтащил его к самой воде
и развернул лицом к далекому горизонту, скрытому
в тумане над морской гладью, и уселся рядом, расчехлив
трубку. Инграм оказался прав, шум прибоя действительно успокаивал.
Если бы не пронизывающий ветер, то было бы
вообще здорово. Я курил трубку, а бонд пялился
на волны и даже позабыл стонать. Стоило прийти.
— Хаген, вы когда
собирались покинуть хутор? Когда я сдохну, да?
Я не знал, что ответить
на это. Разведчик печально ухмыльнулся.
— Незачем вам ждать у моря
погоды. Уходите сейчас.
— Мы тебя так
не бросим.
— Бросите, — бонд вскинул
руку, не принимая возражений, и похлопал по ножу
на поясе. — А ежели не послушаешь,
то я сам. Только из уважения к твоим усилиям
терплю.
— Верм...
— Да не надо ничего
говорить, — он взглянул мне в глаза.
— Я тебе очень благодарен, знаешь? И при этом готов
тебе голову оторвать. Знаешь, как унизительно, когда тебя моют
и пеленают, как младенца? Как все закончить, это уже мне
решать. Как думаешь? Оставишь меня здесь, как прошу?
Помедлив, я кивнул. Так
и не смог ему помочь, а мучить его больше
не было смысла. Я вынул из сумки малый бурдюк
с медом и показал бонду. Он кивнул, лег
на спину и сцепил рук под собой. Недолгая борьба
с судорогами, и несколько глотков все же достигли
цели. На предложение оставить бурдюк, он ответил
отказом.
— Знаешь, Хаген, я поначалу
сам думал вас бросить. В одиночку, думал, будет сподручнее.
Мне и не привыкать к такому. Сколько по лесам
бродил, сколько раз в стан врага ходил. Не верил, короче,
что с вами меня не сцапают. Не то чтобы
не доверял, но рассчитывать на вас не мог.
А вот оно как вышло.
Мы еще немного посидели вместе,
помолчали, под тоскливые крики чаек. Собравшись духом,
я решил, что пора. Без лишних слов я обнял его
и крепко сжал его руку, а бонд слабо пожал мою. Его лицо
так исхудало и заострилось, а кустистые бакенбарды
придавали сходства со старым вороном. Эти птицы приносят
смерть, да?
— Ты уж береги себя,
Верм, сколько сможешь, лады?
Натужно хохотнув, или закашляв,
я так и не понял, Верманд кивнул.
— И вы не пропадайте, — он снова лег,
обратив голову к морю, и едва слышно проговорил, —
Хорошо здесь. Так спокойно. Спокойно.