Сперва, когда мужик подсел,
я перепугался, и оттого немного протрезвел. А когда
он начал болтать, то я был окончательно сбит
с толку. Очевидно, что он принял меня за другого.
Его манера трещать без продыха, и при этом не забывать
есть, пить и закусывать одновременно и вызывала
восхищение, и раздражала. Особенно сейчас, когда голова стала
такой тяжелой, а мысли переворачивались как тяжелые валуны.
Даже слова вставить не дает. Ненадолго его прервал его
слуга-телохранитель Керт, доложивший, что кони в порядке
и уже накормлены.
— Вы обознались, добрый
человек. Я не брат Фестер, — выпалил я.
— Как так? Шутить изволите! Ха!
Не ожидал от вас, не ожидал! Но я-то вижу!
И книжку вашу, господарь проповедник, и кольцо,
и послушника, прошу прощения, назюзюкавшегося!
А он упорный в своем
заблуждении. Оглянувшись на спящего Улле и гогочущего
Инграма за соседним столом, я понял, что помощи придется
дожидаться вечно, поэтому сделал единственное, что могло сразу
развеять сомнения моего нового знакомого. Я откинул капюшон.
Мужчина замер на полуслове, и я разглядел
недожёванный кусочек баранины у него на языке. Керт,
увидав мою красивую физиономию весь напрягся. Хорошо хоть
к мечу не потянулся, и на том спасибо.
А ведь когда-то я был еще ничего, если
уж не симпатичным, то... Эх. Чего поминать то, чего
больше нет?
— Я, как вы верно заметили,
тоже чту законы всемилостивейшего Фараэля, однако никак
не могу быть братом Фестером. Уже хотя бы потому, что
звать меня иначе. Я Хаген, а этот спящий юноша —
Улле. Тоже добрый фараэлянин, но еще не послушник.
Мужчина встревожился, закусил бороду,
нервно потер руку и спрятал что-то в карман. Быстро
оправившись от замешательства, он снова нацепил
на себя улыбку. Хлопнув слугу по плечу, дав знак
расслабиться, снова заговорил.
— Простите меня, брат Хаген,
виноват! И вправду, обознался. Совсем, видать, замотался. Меня
зовут Джервис, я подмастерье кузнеца, ну, как подмастерье,
почти что мастер, но все еще на побегушках у старого
Экхарда. Ничего, не долго осталось — свою кузню открою,
и никто уж мной не помыкнет, я вас уверяю. Это
у меня, так сказать, последний забег. Теперь двигаю обратно,
в Вальдорф. Сначала доберемся мы с Кертом
до Меркиля, а оттуда уж кораблем до самого
дома. Верно говорю, Керт?
— Да, мастер, верно.