— Мне тебя за ручку взять,
как мамка, шоб ты не потерялся?
— Нет, старейшина.
— Баран с горы тебе
старейшина, а я, считай, твой боевой вождь. По моему
слову делай каждый шаг. Не будешь слушать — копытца вмиг
откинешь. И хер с тобой, но чего ради я тогда
тут вожусь, темп сбавляю, оглядываюсь как наседка? Говорил же,
взгляда с моей спины не сводить!
— Я задумался, Хаген.
Я больше глаз не спущу.
— Ага. Верю. Сказал, как
отрезал. — он пожевал ус, поморщил лоб и вдруг
скинув рюкзак, начал в нем бормоча копошиться, —
Как же я сейчас тебя, Колем, понимаю... Ходячее
исключеньице... Углядеть не может... Думал он... Жопой думал
видать, не головой... Уж лучше б парой яиц обзавелся
заместо башки полной ерунды...
Снова-здорово. Знаю я, что
говно, как меня не разверни. Чего уж это столько раз
повторять, меняя на новый лад. Мог бы тише говорить. Или
не говорить. Специально же, чтоб я слышал.
Наконец он выудил веревку
и обмотался одним концом вокруг пояса, а второй протянул
мне.
— Давай. Пойдем
с пуповиной, иначе заплутаешь с концами,
а в одиночку даже у меня шансов немного.
Я опоясался. Хаген поглядел,
сплюнул, и, чертыхаясь, перевязал мой узел.
— Вот так. Пошли.
И мы снова двинулись
вперед. На этот раз я в мысли
я не погружался, только следил за ногами
да за спиной старика, и считал шаги, сбивался
со счета и начинал сначала. Спустя несколько десятков
неудачных попыток досчитать до тысячи считать я перестал.
Внезапно старик остановился и вскинул сжатую в кулак
руку, а сам уставился на небо. Так и стоял,
пощипывая рукой бороду. Я подошел поближе, и посмотрел.
Пусто, только снег. Ни птиц, ни неба, ни солнца,
ни даже одного облака, отличного от другого. Пелена
да и только.
— Чего там, Хаген?
— Солнце ищу, —
бросил он, не отрывая взгляда и едва водя рукой.
— Так не видать же,
его — облака! — и как он это в толк
возьмет. С ума сошел старикан?
Тут Хаген посмотрел на меня
с таким видом, будто мысли прочел. Пожевав ус,
он протянул руку и кинул мне в ладонь прозрачный
камешек. Я повертел его в руках, посмотрел на свет,
и, пока водил рукой, мне в глаз неожиданно ударил яркий блик.
Я невольно зажмурил глаз.
— Кхе, чего теперь? Видать?
— Ага, — в глазу еще
прыгали цветные пятна.
— Это солнечный камень, —
он выхватил его у меня из руки и засунул
обратно в кисет на шее. — беречь его нужно пуще
оружия и припасов. Кто без него на пустоши выйдет,
неважно каким числом, сгинет без следа. Ваас’омнис ясное небо
не жалует.