И, наконец, последний склон остался
позади — мы взобрались на вершину перевала. Тут
я и обомлел. То, что раньше казалось снежными потоками,
оказалось земным хребтом неимоверной высоты. Снег и лед,
покрывавшие скалы не могли спрятать черноты камня. Кручи
Серебряного хребта вздымались со всех сторон, вершины пиков
скрывались в облаках, и, казалось, насмешливо взирали
на наши смертные потуги. Да, мы добрались до гор
раньше, еще день назад, но их хотя бы можно было
отдаленно сравнить высотой вековых деревьев. Теперь я был
бессилен выдумать подходящее сравнение, которое бы
не умалило всю грандиозность представшей передо мной картины.
Так величественно, красиво, незыблемо, вечно. Я осел
на землю, ошалело озираясь.
Едва глаза насытились увиденным,
я не нашел сил встать. Как же я смогу пройти
туда, где разбивается ветер, где один и тот же снег лежит
веками? Глядя с высоты стало ясно, что мы стоим
в древнем русле реки. Хаген сидел рядом, курил трубку, застыв
лицом в неопределенном выражении. Я не хотел
спрашивать о дальнейшем пути. Уверен, ответ старика будет
неприятным и маловоодушевляющим
— Радуйся, парень, я хорошо
узнаю это место. Подступимся вон к тем скалам на западе,
а там уж я покажу, как умело Серебряный хребет
прячет свои тайные дороги. А вечером разобьём лагерь.
Настоящий лагерь, с костром, выпивкой и байками.
Ты можешь поковыряться в своей книге, авось что-нибудь
уразумеешь. Ежели силы останутся. К тропе Летунов
мы пойдем налегке. Отсюда не видать, но уверен это
проход стал хуже, чем был. Время растит детей, меняет сезоны,
но в основном лишь разрушает.
— Но эти громадины
уж точно будут стоять, — я обвел глазами далекие
вершины. — Тут даже время бессильно.
— Чепуха. Настанет день,
и от них тоже следа не останется. Рано или поздно,
все возвращается обратно в бездну, в вотчину
Неведомого, — Хагена передернуло, — Не стоит
о нем говорить в таком месте. Боюсь, что впереди нас ждет
какая-нибудь неприятность. В любом случае, последний
караванщик, что заходил в деревню, точно шел другой тропой,
до которой мы бы вдвоем не добрались. Это, кстати,
тот прохвост, что надул тебя и сбагрил книжку.
Я надулся. Он же так
упирался, я ее еле выторговал. Хотя... Может и так.
Наверняка он надувал нас, почем зря. Иначе зачем ему было
тащится в такую даль, если не за барышом, как
говаривал отец? Жалко, что за все время пути, особенно после
уроков старика я так и не удосужился вникнуть
в свою книгу. Читать теперь я могу, хоть довольно
скверно, да сложных слов не разбираю. Еще и времени
нет, и сил. Каждый вечер с ног валюсь.