— Ничего не вижу.
А кто живет в башне?
— Никто не живет —
ходу туда нет. Дверь есть, но у нее ни скважин,
ни ручек. Так до конца времен и простоит.
Говорил же, дурное место. Раньше был там небольшой егерский
домик, но он и тридцать лет назад был пустым.
Охотник, что его построил, с ума сошел и семью свою
покрошил, а сам потом пропал. Или повесился.
Уж не помню точно. Когда мы шли
с караванщиками, то у башни не останавливались,
не задерживались и близко к ней не подходили,
да и в дом ни ногой. Рассказывали, что те,
кто отваживался там заночевать, пропадали или засыпали мертвым
сном. Странно это. Никто в здравом уме там не останется
на ночлег, и уже тем более не будет там жить.
От страшилки по коже
пробежал мороз. Ерунда какая. Брехня. Я посмотрел
на старейшину, и, с удивлением для себя, не увидел
на его лице привычного ехидного выражения. От этого стало
как-то не по себе. А что это впереди? Что это, такое
темное. Это же...
— Ну все, приехали, —
старик высвободился от меня и привалился к стене,
нашаривая табачный кисет, — Уж думал доберусь. Дерьмо
собачье. Слишком хорошо, чтобы быть правдой.
Тропы впереди не оказалось.
Точнее она была, но скрыта подо льдом целиком. Я подошел
к краю и выглянул, пытаясь рассмотреть, где заканчивается
ледяной наползень. Добрых сорок шагов.
А то и больше. С ужасом понял, что придется
карабкаться. Я оглянулся. Хаген с угрюмой усмешкой осел
на задницу и пускал кольца, смотря в никуда.
С бесполезной ногой, с одной здоровой рукой,
и только с одним крааф’баром. Эти сорок шагов все равно
что тысяча.
— Мы обвяжемся веревкой,
я проберусь вперед, а потом перетяну тебя.
— Никакой веревки
не хватит, да и перетрется она, покуда будешь
вытаскивать. Если еще сможешь вытащить. Если еще сможешь
перебраться.
— Тогда продолбим
ее насквозь!
— Ты совсем сдурел?
До лета будешь ледорубом махать.
— Тогда пробьем с краев
уступы для ног. Я потихоньку буду продвигаться, пробивать
выемки...
— Ты же не скалолаз.
Тебе самому бы удержаться. Каменщик хренов.
— Но.. тогда...
— Хватит, Тэмиель, —
он проковылял ко мне и положил руку
на плечо, — Ночуем здесь. Утро вечера мудренее. Авось
придет чего на ум. Ты пока ложись, я первым
на страже постою.
— Да зачем здесь-то?
— я развел руками, — Здесь же ничего
не живет и не ползает. Ты тоже ложись. Тебе
нужно отдохнуть.