Так вот о чем она. О боге
южан, просто книга для жрецов. Не знаю, чего я ждал.
Если бы я оставался таким, каким был дома, то может
разочарование и наступило бы. Теперь было как-то
все-равно. Книга об очередном боге, который не услышит
твоих молитв. Ну и ладно. Прочту ее, быть может хоть
научусь чему полезному.
Я вглядывался в желтые страницы,
продолжал читать, покуда глаза не начали слипаться от усталости. Я
осушил фляжку, убрал книгу в сумку и лег лицом к огню. Фараэль, их
бог, покровительствует огню, прямо как Кеннет, Бог-Кузнец носготов.
Забавно. Бог носготов. Почему я не подумал о нем, как о своем боге?
Неужели я стал так далек от своего племени? А может и был далек.
Изгой не по делам, а рождению. Нет смысла держаться прошлого —
нужно только помнить о нем. Так говорил Хаген. У него на все был
ответ, а у меня только вопросы.
— Это судьба, сынок. Лопух своего кидалу найдет
обязательно. Вот и ты своего нашел.
— Да как же так-то? Хлеб-соль
делили, за одним столом сидели, братались, столько дерьма
вместе прошли...
— Ты, Хаген, прям как дитя малое. Ежели новый
знакомый приветлив и услужлив, то знай — тебя уже
разводят.
Из
разговора носготского наемника с товарищем по оружию.
Апрель 1013
— Ты что здесь делаешь?
За словами последовал толчок
в грудь, окончательно разбудивший меня. Сколько прошло
времени? Казалось я только уснул, и за окном все еще
темно, хотя... Было холодно, а в очаге и уголек
не тлел — лишь седая зола. Стало быть я проспал
почти сутки. Тут я заметил, что вокруг меня столпилось
несколько фигур. А перед лицом маячило острие меча.
Я вскочил и начал пятиться, пока не уперся спиной
в стену, на ходу пытаясь достать из петли клевец.
Только его не было на поясе. Оба ледоруба, и даже
нож пропали. Я был безоружен. Не лучший способ
проснуться.
— Давай без глупостей, —
незнакомец с мечом внимательно смотрел на меня, левой
ладонью делая знаки товарищам не подступать
ко мне, — если бы мы хотели тебя прикончить,
то сделали бы это, пока ты спал. Оружие
мы отобрали, чтоб не дурил.
Я застыл и внимательнее
рассмотрел обступивших меня мужчин, что загораживали мой путь
к выходу. Всего их было четверо: невысокие, крепко
сбитые, и явно не такие изможденные и голодные,
как я. Трое были в сильно поношенных кожаных куртках,
подбитых мехом, а четвертый, что заговорил со мной, носил
серый полушубок. Вероятно он был у них за главного,
по крайней мере держался он уверенно, да и одет
был получше. Меч был только у него. Остальные держали руки
на топорах, а у одного был лук.