На этот раз смеялись даже
заключенные. Ничто не поднимает настроения лучше, чем
неприятности у врага, которого ты не можешь достать.
Пока возницы весело переговаривались между собой, а Свенд
отчаянно рыскал в снегу в поисках утерянного меча,
я занялся путами на ногах.
— На кой тебе меч,
Свенд-Красотка! — кричали ему вслед пленники.
— Хватай лучше коня,
а то не с чего будет падать!
— Это что еще за бардак,
мать вашу? — при звуке командного голоса все веселье
тут же сдулось и настала почтительная тишина.
Я уже начал развязывать
ближайшего ко мне пленника, одарившего меня полным
благодарности взглядом. Всадник объехал нашу повозку и подал
знак остановиться.
— Этого, — прискакавший
на шум рыцарь ткнул в меня пальцем, — выволочь
и на веревку. Остальных — связать по новой.
Надзиратель Свенд — вы можете попрощаться с надеждой
на восстановление. Чего встали? Живо исполнять, недоумки!
Петля аркана затянулась у меня
на шее и в глазах потемнело. Очнулся я через
мгновение, от бодрящего пинка окованным сапогом под ребра.
Руки были связаны веревкой, что тянулась к телеге. Рыцарь
возвышался надо мной и держал меня за волосы..
— Не понравилось
в телеге? Надеюсь бежать за ней тебе понравиться больше.
— Он лихо запрыгнул в седло и оглушительно
свистнул, — Трогай!
Я трижды пожалел, что
не сидел и молчал в тряпочку. Чую, что моя лихая
выходка еще аукнется мне сторицей. Оставшийся путь до замка
я провел семеня за повозкой. Я ожидал издевок
и проклятий от Свенда, что трусил верхом неподалеку,
но тот ехал тихо, был погружен в себя и хлюпал
разбитым носом.
Очень быстро легкие начали разрывать
грудь. Я спотыкался, падал, поднимался, а иногда меня
просто волочило по снегу, отчего я быстро разодрал кожу
в кровь об острые кромки снежного наста. Вскоре мое тело
потеряло чувствительность и всех моих мыслей едва хватало
на то, чтобы подниматься снова и снова,
и бежать — лишь бы не вспахивать дорогу лицом,
словно плугом.
***
Мы остановились. Это стало ясно
по ослабившей свою хватку веревке. Голые ступни нещадно
кровоточили, руки онемели от веревки. Я упал
на колени, но тут же встал, не дожидаясь окрика
надзирателей. Мне и так уже хватило. Я крепко стискивал
челюсти, чтобы не застонать от боли, которая, видимо,
станет моим единственным верным спутником.
Замерзший и вымотанный,
я все-равно был глубоко поражен открывшимся мне видом.
Мы взобрались к подножию гор, где лес отступал
и высился Драмунгваард. Титанических масштабов сооружение
ютилось на горном уступе и зловеще поблескивало огоньками
в узких окошках-бойницах в свете закатного солнца,
окрашивающего темный камень в багровые тона. Зубчатые стены,
высокие башни, и десятки крошечных человеческих силуэтов.
От подножия гор на уступ крепости вел двухпролетный мост,
проходивший сквозь башенную арку ворот. Мост упирался
в забранный решеткой барбакан, о котором Хаген вскользь
упоминал. Только я не заметил ни следа
от разрушительного влияния времени. Лишь более светлый тон
верхних слоев каменной кладки давали знать, что замок
достраивали.