Охранница к регулярной римской армии никогда не имела отношения,
и приёмы у неё не армейские. По крайней мере, не римские. Наносила
удар как-то нехотя, не слишком быстро.
Очевидно, что она считала, что ребёнок в страхе спрятался от её
первого замаха. Когда увидела глаза «жертвы», неожиданно
появившиеся из-за опускающегося щита, то сразу поняла свою ошибку -
это я успел разглядеть, когда мы встретились взглядами.
Щит, хоть и не настоящий, но всё-таки тяжёлый. И железом окован
по краю. Мы с братцем частенько ими тыкаем друг друга в ноги -
официальный приём. Только у нас и голени, и ступни сверху защищены,
в отличие от телохранительницы матроны. Не готовилась она к такого
рода поединкам. Просто лёгкие сандалии греческого типа, с
ремешками, обвитыми по голени.
А замах с высоты роста даже ребёнка - это серьёзно. Хруст - это
последнее, что я услышал. Потому что её недокопис достал-таки меня.
Щит-то не настоящий, имитация, сделанная для детских тренировок.
Против доброй стали не рассчитан.
***
- Очнулся, маленький ублюдок? - несмотря на усыновление, Примус
Габий, отец, чаще всего продолжал называть меня так.
Он сидел рядом с кроватью, но, скорее всего, не рядом с моей.
Всего их четыре в этом просторном помещении в господской части
виллы, а отец сидит между мной и братцем. Ещё на одной лежала
телохранительница (непонятно, почему - она же рабыня, ей на коврике
рядом положено размещаться), а на четвёртой незнакомый мужчина.
Судя по одежде - целитель. Они предпочитали зелёное, чтобы
выделяться из толпы, чтобы сразу дать понять, кто это. Их не
трогали ни во время войн, ни даже совсем отмороженные разбойники.
Зелёные одежды работают лучше всякого оберега. Буду жив, расскажу
вам почему.
Кстати, может рабыню из-за него на кровать положили. Запросто
мог взбрыкнут как-то типа: "Что мне на колени на пол вставать.
Кладите повыше!". Говорят, они страсть какие капризные даже с
сенаторами. Их услуги уникальны, потому терпят и улыбаются. Вон,
Калигула, не стерпел. И где он теперь?
В комнате пахло приятно: ароматные масла перебивали эту
вездесущую вонь гниющей рыбы. Проём в стене большой, даже окном не
назовёшь. Хорошо видно море, и ветерок приносит свежесть, не
успевает смешиваться с ароматами суши. Как бы сказали отельеры
двадцать первого века, вилла стоит на первой линии. Здесь это не
только красиво, но и опасно. Только такой могучий человек как мой
приёмный отец может позволить себе житье прямо на берегу.