— Ага, значит, так и есть, — верно
истолковал мое молчание лорд Детрейн. — Ну что же. Теперь понятно,
что ты делала в здании магических перемещений. И раз уж теперь у
нас завязался нормальный разговор — то поведай мне и про
Доминика.
Я тут же сжалась, вся
понурившись.
— Женщина, которую ты попросила
посторожить вещи, сказала, что ты была уже в зале, когда ворвался
Доминик, — сказал Максимилиан. — К тому же в пансионе хранится
слепок твоей ауры, по которой будет очень легко отследить все твои
передвижения по городу. Поэтому теперь я абсолютно уверен в том,
что ты не имеешь отношения к смерти моего друга. Но как ты нашла
его тело? Как будто тебя привел туда кто-то.
Хоть я и старалась сохранять
самообладание, но все равно вздрогнула. Потому что Максимилиан
удивительно точно угадал, как дело обстояло в реальности.
— Неужели я прав? — Лорд высоко
вскинул брови, и я поразилась его наблюдательности. — Тебя привел
туда кто-то?
— Можно сказать и так, — уклончиво
ответила я.
— И кто же?
Я с такой силой вцепилась в платок
лорда, который пока не вернула, что едва не разорвала его на мелкие
клочки. Пальцы предательски тряслись.
Неужели мне придется признаться в
том, что у меня есть магический дар? Это же… Постыдно. В пансионе
нам усердно втолковывали, что девушка из благородной семьи не может
быть колдуньей. Магия — прерогатива мужчин и только их. Женщинам
позволено лишь быть целительницами. Да и то в самых крайних
случаях, когда другим способом на жизнь заработать невозможно.
Поэтому колдуньями становились лишь девушки из самых бедных слоев
населения. Если дама из обеспеченной семьи признается в наличии у
себя какого-либо дара — то тем самым навлечет позор на всех своих
родных.
И ладно бы я действительно могла
исцелять. С этими способностями общество пусть неохотно, но
мирилось. Но я…
— Хельга, я не люблю повторять
вопросы.
В следующее мгновение я ощутила, как
костяшка указательного пальца лорда Детрейна пребольно надавила на
мой подбородок. Помимо воли подняла голову и растерянно заморгала,
уставившись в его спокойные синие глаза.
Почему я не услышала, как он встал и
подошел ко мне?
— Давай не будет ссориться, —
мурлыкнул лорд, не отводя от меня странно напряженного взгляда. — Я
хоть и равнодушен к женским слезам, но они мне все-таки не
нравятся. Не хочу, чтобы ты опять расплакалась.