– Акциос из Стримвиля, – во тьму ворвался уже забытый голос
привратника. – Выходим.
С того дня, когда Акциоса посадили в камеру, он не раз
представлял, как будет выходить на свободу: расправив плечи, с
гордо поднятой головой. Но сейчас сил хватало только шаркать
башмаками по каменному полу. Великан выдал отнятые вещи у самых
ворот, затем провел по шее чем-то холодным, отчего ошейник щелкнул
и раскрылся.
Но прежде чем выйти, Акциос шагнул в сторону и дал пройти
стражнику, тянущему за собой еле стоящего на ногах человека. Тот
мужчина выглядел безобразно, весь грязный и растрепанный, от него
разило запахом хмельного. Он неразборчиво завывал, волоча ступни по
земле, а когда увидел Акциоса, растянул рот в улыбке и протянул
руку. Акциос отстранился, но стражник и так не позволил бы
заключенному до него дотронуться. Он тряхнул пьяницу и повел
дальше, слушая его напевы. Мелодия показалась Акциосу знакомой, от
нее накатывало гнетущее чувство, однако он сразу же перестал об
этом думать.
– Свободен, – объявил привратник, уже приготовившись закрывать
ворота.
Перешагнув порог, Акциос почувствовал, как его тело наполнилось
энергией, будто кто-то разрезал связывающие его путы. Он вдохнул
полной грудью свежий воздух и с блаженным удовольствием подставил
лицо послеобеденному солнцу.
– Акциос!
Он открыл глаза, прикрываясь от яркого света ладонью. Перед ним,
улыбаясь во весь рот, стоял Рик в сопровождении Гидриха Монка в
белоснежной рясе, а рядом – телега с извозчиком.
– Рик! Как я рад! – воскликнул Акциос и бросился обнимать
друга.
– Вот уж не думал, что мне придется тут побывать, – засмеялся
Рик. – Спасибо, господин Монк.
Старец поприветствовал Акциоса кивком и полез в телегу. Рик ему
помог, придержав под руку, пропустил Акциоса и запрыгнул сам.
Телега тронулась в сторону города, потрясываясь на неровной
дороге.
– Объясни мне, юноша, – обратился Гидрих Монк к Акциосу, сдвинув
густые седые брови, – как ты умудрился потерять значок?
Рик с интересом уставился на друга. Акциос недолго поколебался и
сухо сказал:
– Это вышло случайно.
Старец осуждающе покачал головой. Под таким взглядом Акциос даже
почувствовал себя виноватым, хотя знал, его вины тут нет. Он ждал
вопроса, что произошло в лавке, и приготовился оправдываться,
назвать это недоразумением, но Гидрих больше не сказал ни слова.
Старец сидел со свойственным ему непроницаемым лицом, а на середине
пути закрыл глаза.