— Ты испортил мне все новогоднее настроение. Я даже не стала пить кофе у мастера.
Зашибись, настроение ей испортили, да еще и без кофе оставили. Бедняга.
— Переживешь. Иди, срач тебя ждет.
У нее в немом изумлении вытягивается лицо. Похоже, она думала, что я поворчу и все сам уберу. Нет, дорогая моя, не уберу.
— Сейчас?
— А когда же еще? Хочешь, чтобы это всю ночь простояло?
Татьяна оскорбленно поджимает губы, швыряет полушубок на вешалку и проскакивает мимо меня в кухню.
— Давай просто купим новый чайник.
— Давай вообще посуду каждый раз выкидывать и новую покупать.
Боже, я не понимаю, почему у нас идет такой разговор. Мы как глухой с немым. Не видим, не слышим друг друга. Какая это семья? Какой смысл жить в этой клетке?
— Я и не знала, Орлов, что ты такой крохобор!
— Ты вообще обо мне мало знаешь.
Дело, конечно, не в деньгах, а в том, что задолбался жить в свинарнике. Задолбался смотреть на то, как она малюет свою физиономию, но не может поиграть с сыном. Я вообще задолбался от всего.
— Конечно, куда мне до великого и ужасного тебя. Ты же у нас такой весь из себя деловой, только указания можешь раздавать да требовать!
— Все сказала? Вперед, — киваю на посуду.
— И вообще, с какого хрена ты решил, что это я должна все убирать?
— Сама нагадила, сама выгребай. Или ждешь уборщиков?
— Мам, пап, — раздается дрожащий голо Серёжи, — вы ругаетесь?
— Чего вскочил? Иди спать! — рявкает Танька. — Без тебя проблем хватает!
Одариваю ее таким взглядом, что она затыкается, и присаживаюсь на корточки рядом с расстроенным сыном
— Сереж, все хорошо. Мы просто… обсуждаем. Иди ложись, я сейчас к тебе подойду.
У него дрожат губы, и в глазах стоят слезы. Жалко его, аж воздух из груди выбивает. К черту Таньку. Беру сына на руки и иду в спальню
— Мы не договорили, — шипит эта дура, увязавшись следом за мной.
— Уложу, приду.
— Как же, придешь ты. Сейчас час с ним просидишь.
— Сколько надо, столько и просижу.
— Лучше бы жене столько времени уделял.
— Все. Ушла. Живо, — закрываю дверь у нее перед носом.
— А знаешь, что, Орлов? — она не унимается и ломится следом за мной. — Я хочу развестись с тобой! Да, не смотри так на меня. Мне осточертела твоя кислая морда. Надоело, что ты каждый день возвращаешься домой и что-то от меня требуешь, а сам ни поцеловать не можешь, не обнять. Я вообще для чего за тебя замуж выходила?