— Погулять — это хорошо, — думая о своем, кивает Федор
Игнатьевич.
Потом вспоминает:
— А ты позвонить хотел, Андрей Иванович?
Он придвигает ко мне телефон.
Я снимаю трубку и набираю номер Тимофеева.
— Александр Сергеевич, здравствуй. Это Синицын. Я звоню
предупредить, что завтра меня не будет на участке. Еду на один день
в Ленинград по делам.
— Андрей Иванович, — сурово говорит Тимофеев. — Это очень
хорошо, что завтра ты будешь в Ленинграде. Обязательно зайди ко
мне.
— А в чем дело? — удивляюсь я.
— На тебя поступила жалоба.
В груди неприятно холодеет.
— От кого, и на что?
— От одного из охотников, — уклончиво отвечает Тимофеев. —
Жалуется, что ты не отметил ему путевку, и он пропустил открытие
охоты.
Я догадываюсь, о ком речь.
— Это Болотников жалуется?
— Да, — неохотно говорит Тимофеев. — Андрей Иванович, что у вас
с ним произошло?
— Завтра приеду и обязательно расскажу, — отвечаю я. — Скажи, а
еще от кого-нибудь жалобы были? Или только от Болотникова?
— Только от него. Но какая разница? Он такой шум поднял, что
придется правление собирать. Я думал на следующей неделе тебя
вызвать. Но раз ты завтра сам едешь, значит, завтра и соберем.
Я почти не слушаю Тимофеева, быстро прикидывая план
действий.
Значит, приятели Болотникова его жалобу не поддержали. Это
хорошо. Какие у них фамилии?
Я хмурюсь, вспоминая. Это не обязательно, их фамилии записаны у
меня в протоколе. Но мне почему-то важно вспомнить их именно
сейчас.
Спицын и Федотов. Да, точно!
— Александр Сергеевич, — говорю я в трубку. — Вызови завтра
Спицына и Федотова. Знаешь таких?
— Конечно, — удивленно отвечает Тимофеев. — Это приятели
Болотникова. А зачем их вызывать?
— Они были вместе, — объясняю я. — Хочу, чтобы они подтвердили
жалобу.
— Так ведь тогда тебе совсем плохо придется.
— Это мы еще посмотрим.
— Жалоба? — переспрашивает Катя. — На тебя? За что?
Она растерянно смотрит на меня.
— Пьяные охотники стреляли по бутылкам, — объясняю я. — Помнишь,
я тебе рассказывал? Мы с Павлом их задержали и составили
протокол.
— Но ведь это правильно! — недоумевает Катя.
— Ага, — киваю я. — Но потом я их отпустил. Пожалел. К тому же,
они добровольно вызвались убирать картошку.
— А теперь они на тебя жалуются?
Катя негодующе вскидывает подбородок.
— Но это несправедливо, Андрей! Хорошо, что Павел едет с нами.
Он подтвердит, что ты все сделал по закону.