Мэри вернулась домой и принялась,
напевая, накрывать на стол. Рыжий тут же забрался на свободный стул
и сложил лапы на столе, ожидая завтрак.
– Это что еще, а? – Как тётка Энн,
Мэри уткнула руки в бока. – Прочь, коты едят на полу! Я тебе и так
тарелку из фарфорового набора выделила!
Рыжий процедил свое: «Мр-р-ряу!» – и
не сдвинулся с места.
– Значит, саботаж?
Тот наклонил голову на бок, вновь не
понимая её. Словарный запас Эшли был крайне скуден.
Мэри вооружилась тапкой:
– Нет, погляди на себе! Как что-то
касается тебя, так сразу делаешь вид, что ничего не понимаешь!
Вон!
Она сделала рывок, замахиваясь для
виду тапкой, бить всерьез она не собиралась.
Кот моментально исчез – нырнул под
стол, пропадая из виду.
– Вот так-то! – Сдула невидимый дымок
с тапки Мэри, подражая ковбоям.
– Мряу! – ехидно отозвался с другой
стороны стола рыжий, сидя на её стуле. Он нахально положил лапы на
вилку и нож, приготовленные Мэри для себя.
– Война? – уточнила Мэри.
– Мряу! – фыркнул кот, стаскивая с
тарелки кусок рыбы.
Съесть его он не успел – Мэри
бросилась к нему вокруг стола. Рыжий вновь исчез – о нем
воспоминанием осталась несъеденная рыба на стуле.
– Выходи, рыжий!
Он вышел – опять с другой стороны,
там, где сидел раньше. До Мэри дошла её тактическая ошибка, и она с
диким скрежетом ножек по полу задвинула стул. Рыжий утробно
зарычал, предупреждая, что шутки закончились.
Мэри рванул к коту, но тот уже исчез
под столом. Зато она задвинула стул. Рыжий же нарисовался на стуле
наискосок, почти рядом с тарелкой Мэри, пристально глядя на рыбу,
лежащую так близко. Он зазевался, и тапка, как оружие возмездия,
промелькнула возле самого кошачьего уха – рыжий в последний момент
ушел под стол. Мэри выдохнула, уныло глядя на стул, где миг назад
еще сидел кот:
– Ты думаешь, что я глупее тебя,
кошачий сын? Ошибаешься! – Она сменила тактику и пошла вдоль стола,
задвигая все стулья подряд. Их было всего восемь – долго бегать
рыжему от неё не получится. Кот прыгал со стула на стул, пока не
остался последний – дальше бежать было некуда. Они вернулись почти
к тому, с чего начинали – рядом стояла вожделенная тарелка с рыбой
и жареным картофелем.
Мэри выгнула бровь:
– Понял: кто венец природы?
Рыжему венец природы не нравился.
Особенно тапка в руке венца. В остальном венец был симпатичный, но
такой же непонятливый!