Смит
подмигнул ей:
– Я умею
пользоваться посудомойкой. И зубной щеткой тоже. Мы с Эшли тут
приберемся, а завтра с новыми силами продолжим разговор.
Мэри мягко
сказала:
– Правда,
если бы я хоть что-то знала, я бы сказала. Но мы были обычной с
виду семьей, я не замечала ничего странного. Папа, мама, дядя
Гарри, поездки на отдых: то в горы, то еще куда-то. Просто в одной
из поездок не повезло. Понимаете?
Она встала
и посадила Эшли на свой стул. Смит тут же придвинул ему тарелку с
пудингом:
– Угощайся,
гедонист.
Эшли,
насторожено поглядывая на детектива, опасливо уточнил:
– Еще один
извращенец, да?
Мэри
погладила Эшли по голове:
– Нет, это
человек, который любит наслаждаться жизнью.
– А, да.
Это я. Только я кот. – согласился рыжий, осторожно кусая пудинг и
тут же выплевывая кольцо, – вот черт...
Смит
рассмеялся:
– Везунчик
ты, Эшли. Только сперва стань совершеннолетним.
Мэри вновь
погладила кота по голове:
–
Наслаждайся, а я пойду отдохну – я ненавижу вспоминать ТО
Рождество.
Смит встал,
протягивая Мэри полосатую коробку с подарком от тёти
Энн:
– Мэри, вы
опять забыли...
– Ах, да, –
вздохнула она, беря из его рук коробку, – спасибо. Я открою её у
себя наверху.
Она вышла с
кухни. Стоило её шагам стихнуть на лестнице, как Эшли
пробурчал:
–
Спасибо.
– За что? –
выгнул бровь фейри, принимаясь собирать грязную посуду со
стола.
– За то,
что промолчал про тётку. Дом бы тогда не устоял... Однако, десять
лет, а ведь она человек...
– Я
подумаю, что можно сделать. Для людей десять лет – это большая
плата, хоть и не огромная.
Рыжий
заметил:
– Ты сам
сказал, тебя никто за язык не тянул.
Смит
рассмеялся:
– Можно
подумать, от фейри одни неприятности.
– Вы –
синоним неприятностей, – Эшли спрыгнул со стула и направился в
сторону кладовой, – счастливо оставаться. Я пойду спать – Мэри там
сушилку запустила, буду греться.
– А помочь?
– возмутился Смит.
– А у меня
лапки! – буркнул Эшли и направился в кладовку.
Мэри медленно поднималась по
лестнице. Растревоженная расспросами детектива память о ТОМ
Рождестве снова и снова подкидывала кусочки воспоминаний – то, что
Мэри хотела бы забыть.
Эти воспоминания не тревожили её в
больнице – наверное, из-за лекарств. Эти воспоминания не
возвращались в доме тёти Энн – почему бы, кстати? Но сейчас... Их
было не прогнать.
Она тихонько кралась по лестнице
вниз – будить семью не хотелось, с утра их ждала поездка в Гленко,
которую все ждали с предвкушением. Было далеко за полночь, а ей не
спалось. Она всего лишь хотела попить теплого молока с медом. Дверь
кабинета отца была приоткрыта, и оттуда доносились голоса.