- Теперь казнят.
- Поделом ей!
- Вон, вон, люди – везут!
В полном соответствии с законами, выведенными когда-то
знаменитым философом и социологом Гюставом Лебоном, собравшаяся в
мгновение ока толпа, охватила, сжала Егора со всех сторон,
превращая в кирпичик, в клеточку ее большого и подвижного,
разлапистого, как у громадной амебы, тела, захватывая и подчиняя
себе сознание.
- Ма-не-фа! Ма-не-фа! – речитативом врезалось в мозг.
- Каз-нить! Каз-нить! Каз-нить!
- Выдать головою колдунью!
Захватив Вожникова, словно магнит хватает железный обломок,
толпа повлекла, потащила Егора за собой, делая своей частью
неудержимо и властно, так что пытавшийся выбраться хоть куда-нибудь
молодой человек с ужасом понял, что сделать это уже невозможно
никак, поздно уже, и просто не в человеческих силах!
- Ма-не-фа! Ма-не-фа!
- Казнити волхвицу, казнити!
- В прорубь ее!
Лишь бы ребра не сломали, лихорадочно думал Егор. Вот ведь
попал-то! Угодил, как кур во щи… или – в ощип – как правильно?
Наверное, и так, и этак можно.
- Везут! – закричали откуда-то сверху. - Везут! На санях, в
клетке. Сейчас на крутояре казнить будут.
Толпа уже выхлестнула из города, едва не прихватив с собою
половину городских стен, и без того изрядно прореженных и разбитых,
в общем – откровенно убогих, вынесла молодого человека на крутой
берег, с которого, как в амфитеатре, открывался чудесный вид как
вдаль, так и рядом – метрах в пятнадцати – двадцати от глаз Егора,
внизу, на льду реки, расположились сани и всадники, последние –
числом около двух десятков. Тоже не особенно разодетые, лишь на
одном – красный, с желтыми веревочками-канителью кафтан, да у
некоторых – разноцветные флажки на копьях.
- Народ Белезерскыя! – привстав в седле, неожиданно громко
возопил тот, что в красном кафтане. Как и все в здешней массовке –
при бороде, в круглой меховой шапке. - Иматая волхвица, Манефа
именем, ворожбу свою и худодейство признала!
- Признала! – эхом откликнулась-повторила толпа.
- И княжьим судом, людьми именитыми, боярами и детьми боярскими,
приговорена к битью кнутом и справедливой казни!
- Так ей и надо, колдунье!
- Будет знать, как град на посевы нагонять!
- Смерть волхвице, смерть!
Краснокафтанный махнул рукой какому-то дюжему мужику в
сермяжной, с закатанными рукавами рубахе - как видно, палачу. Тот,
в свою очередь, призвал помощников – парней в таких же
сермягах…