***
- Что-то подзанесло песком, - нарушил тягостную тишину монах,
когда он с Хиэ взобрались по крутому склону на бархан. Перед ними
песчаный холм длинным пологим склоном спускался в своеобразную
долину в песках, венчавшую одинокую, но гордую скалу.
Хиэ слегка вздрогнул от голоса монаха. Всё эти дни они по
большему молча шли, так что это явно вывело Хиэ из глубокой
задумчивости, в которую он погрузился после короткого, но
заставляющего задуматься разговора.
Гияцу, неожиданно воскресший и так не похожий на прежнего себя,
хоть и не отмалчивался на расспросы, но отвечал довольно скупо,
отставляя простор для фантазии и новых вопросов.
Хиэ, пожалуй, мог бы вполне справедливо засомневаться в монахе.
Правда ли он тот, за кого себя выдаёт. Но некоторые движение,
проскальзывающая манера разговора за скупостью речи, редкие улыбки
и иногда уплывающий куда-то взгляд...
Всё внутри Хиэ кричало о реальности этого призрака прошлого. В
Инне было очень мало пустых, что не просто застали Империю, но и
пожили не только во время её падения. И Хиэ был не из таких. Из-за
чего образ Гияцу в его голове хоть и имел довольно большую долю
уважения, но всё же был во многом неоднозначным, и откровенно никак
не определяющим его нынешнее существование и личность. Что-то на
подобии сказочного персонажа. Условно говоря, скорее всего каждый
человек прекрасно помнит историю колобка, но может ли он сказать,
что данный герой очень сильно повлиял на его жизнь? Наверняка нет,
иначе это будет довольно удивительно. Как говорится: покажите мне
этого человека, я хочу откровенно поглазеть.
Но если ты в реальности встретишь колобка, то ты явно посмотришь
на свою жизнь, на своё прошлое через некую призму. Своеобразного
восприятия и переложения знакомой истории на жизненные реалии.
Возможно это заставит посмотреть на некоторые вещи под другим
углом, в чём-то засомневаться. Как минимум, в своей
адекватности.
В общем, Хиэ был в глубокой задумчивости.
- Время не щадит никого, - несколько запоздало ответил Хиэ.
- Так и есть, - согласился монах и грустно улыбнулся. Посох при
очередном шаге опустился на песок, взрывая и раскидывая тускло
блестящей россыпью песчинки.
Вскоре они дошли до скалы. Монах приглашающе к работе махнул
рукой и с задумчивым видом встал, оперевшись на посох, будто
притомился.