Древо - страница 3

Шрифт
Интервал


от бессердечного – ветку,

как животворную нить.


Слушать – как лает собака

где-то в деревне глухой,

может ли Родина плакать

от непогоды лихой…


Выпьем, поверим на слово,

взятое из родника.

Я ему – что не от злого

умысла пишет рука.


Он мне – что надо зреть в корень,

что иногда можно – в лоб!

Был в переделках проворен —

повременишь ладить гроб.


Важно ли – сколько осилим

за день, за прожитый год…

Точку не ставит Василий,

образ героя живёт…

Города надоедают…

Светлой памяти Андрея Чиркова.


Города надоедают,

города на плечи давят…

Погрузившись в электричку,

забываем волчью речь.

Есть ли мизерные шансы —

где-то волей надышаться?

Мегаполиса границы

просто так не пересечь…


Ритм стиха подскажут рельсы —

мимо поля, мимо леса!

До заветной остановки…

От неё – верста пешком.

Разговорчивые сосны

не по детскому серьёзны.

Разве их благоуханье

назовёт кто запашком?


Человеку собеседник —

и опавший лист осенний,

и шальной апрельский ветер

что запутался в строфе.

И мечтается о светлом

как зимою, так и летом,

и неважно – сколько стоит

досягаемый трофей.


Нивелируется возраст,

не стоят вопросы остро…

И предчувствие заката

отошло на задний план.

Если кто и смотрит косо —

новоявленный философ,

что от счастья в стельку пьян.


И внутри проснётся голос —

будто небо раскололось,

будто гром незваным гостем

грянул, судя по всему…

Человек его услышит

и поймёт, что это свыше —

у берёз лежать ему…

Суровой поступью февраль…

Памяти замечательной Русской ЖенщиныКоролёвой Тамары Никифоровны из села Татево Тверской области


Суровой поступью февраль

взошёл на трон самодержавцем.

Одним, как прежде – кофе, рай…

А большинству – упасть, отжаться!


Кому-то – чёрное число

за бескорыстие в награду.

Молчит побитый «Часослов»

прилюдно нецензурным градом.


И где-то в области Тверской,

в забытой Господом деревне

поют ветра за упокой

простой крестьянки, не царевны…


До века два десятка лет —

совсем чуть-чуть ей не хватило…

А сколько зим и сколько бед

она по-русски укротила.


А скольких встретила с душой!

И хлеб, и соль… И после бани —

нектар домашний по вершок…

И говорили не о брани….


О том, что зло слабей добра,

что от земли – любовь и сила…

Что не в почёте доктора

у крепкой женщины России…

Мама, прости…

«Только успеть бы, мама,Вырвать свою ладонь…»

Анжела Луженкова

Мама, прости, я умер…

Нет меня в списке тех,

кто заседает в Думе,

кто – для чужих утех.


Нет и в бульварной прессе,