— Пророчество без пророчеств? Ты хороший мальчик, молодец,
выучил урок?
— Именно. И не один. Скажем так, Дорн преследует свои интересы,
определенные кланы в Эссосе — свои. И всех из них интересует
принц-дракон в качестве фигуры.
— «Горячий Руперт, принц-дракон» из памфлетов Парламента стал
драгонлордом в действительности. Забавно. При этом ситуация похожа
на прошлую жизнь, и в то же время не похожа.
— Вот так всегда и бывает. Я не знаю, повезет ли вам с живыми
драконами, но отец и старший брат Визериса Таргариена оставили
достаточно грязи. И убрать ее — подвиг героя. «Авгиевы конюшни» из
вашей земной мифологии.
— Ну, в этом теле мне до Геркулеса далековато. Особенно
учитывая, что мужчин много выше шести футов тут встретишь чаще, чем
хотелось бы для собственного душевного покоя. Вы сделали забавно, —
Руперт указал на себя, — выбрав вот это вместилище для разговора.
Когда знаете, что я открою глаза либо умирающим стариком, у
которого это был долгий предсмертный бред, либо Визерисом
Таргариеном — худощавым мальчишкой с белыми волосами, на которого
сверху вниз смотрит добрая половина капитанов из Мусорной
Гавани.
— Не я, а ваш разум. Вы не стали Визерисом Таргариеном, пусть и
пытаетесь играть его роль. И ваше внутреннее «я» так воспринимает
себя. А что до тела… вашему кузену Вильгельму Оранскому на Земле не
слишком мешали ни низкий рост, ни астма. Говоря же о душевном покое
— в этом и есть награда.
— В искуплении моих многочисленных грехов героическим деянием по
спасению мира?
— Когда все пошло не так, с героическими деяниями даже
переборщили. И получившийся мир оказался…не слишком уютным для
жизни местом. Непознанное натуральной философией, понятное дело,
существует, но применять это все надо со здравым смыслом. Когда в
одном месте оказалось слишком много политиков со странными
представлениями о героизме, слишком много отчаянных героев с
никакими представлениями о политике, и слишком много того, что люди
суеверные именуют магией…
— Я уже узнал про рок Валирии. Мне придется — каким-то образом —
предотвратить что-то такое? Хотя не очень понимаю, при чем тут
политика. Или оказаться в ситуации, когда не состоялось то
жертвоприношение?
— По моим расчетам оно уже не состоится. Хотя жертвоприношением
оно стало спонтанно. И подобная ситуация еще может повториться.
Потому верю в ваш здравый смысл и таланты — потому что у Визериса
Таргариена, как и у Руперта Пфальцкого, бедная, но относительно
беззаботная юность рискует перейти в циничную и опасную взрослую
жизнь — и примерно в те же сроки.